Евинка: Все равно. Ты не из тех, кто женится. Ты убьешь бедную женщину за то, что она слишком громко дышит.

Доминик: Брак будет в основном именным. Она останется в Ирландии.

Евинка: О. Это может сработать. Ты уверена? Ты будешь привязана к Девлину на всю жизнь.

Доминик: Опять. Пятьдесят процентов его бизнеса.

Евинка: Я тебя понимаю.

Евинка: Думаю, удача не помешает.

После этого появляется еще больше смеющихся эмодзи, и я качаю головой, прежде чем убрать устройство обратно в карман.

Я чувствую движение воздуха и слегка поворачиваю голову, прислушиваясь к мягким шагам, приближающимся к гостиной.

Через минуту Грейс спрашивает: — Где мой отец?. —

Я поворачиваюсь к ней лицом, одновременно засовывая левую руку в карман брюк от костюма. — Он пошел поговорить с вашей экономкой. — Она поворачивается, чтобы уйти, и я успеваю сказать: — Грейс. —

Как ни забавно было наблюдать за тем, как она противостоит отцу, я должен подвести черту, чтобы она знала, что я не потерплю неуважения к себе.

Она смотрит на меня, изогнув бровь.

Медленно я подхожу к ней, пока она не вынуждена наклонить голову назад, чтобы посмотреть на меня. Я рассматриваю фиолетовые и синие синяки на ее лице, прежде чем перехватить ее взгляд.

В моих словах звучит предостережение. — То, что я женюсь на твоей сестре, не означает, что я буду относиться к тебе спокойно. — Проходит несколько секунд, пока мои слова доходят до нее. — Никогда не проявляй ко мне неуважения. —

Я наблюдаю за тем, как ее серые глаза становятся все более грозными, пока они сужаются на мне. — Ты не женишься на моей сестре. —

Я наклоняюсь чуть ниже, и мой тон темнеет, когда я говорю: — Через твой труп, верно? —

Вспышка страха еще сильнее сжимает ее черты, и я удивляюсь, когда она, не раздумывая, отвечает: — Да. Тебе придется убить меня, чтобы добраться до Киары. —

Я начинаю думать, что она не заботится о собственной жизни. Если бы прошлой ночью она хоть немного боролась за себя, у нее было бы меньше синяков.

— Брак будет только номинальным, — говорю я, надеясь, что это утихомирит ее пыл. Меньше всего мне хочется ссориться с этой женщиной в течение следующей недели или около того.

Грейс поднимает подбородок, и мои глаза опускаются к свежему рубцу, образовавшемуся на ее нижней губе, когда она бормочет: — Мне все равно. — Затем на ее лице появляется странное выражение: — Достаточно одного дня с таким мужчиной, как ты, чтобы сломать мою сестру, и я этого не допущу. Она никогда не станет твоей женой, с которой ты будешь делать все, что захочешь. —

Странное выражение на ее лице всплывает, вытаскивая на поверхность воспоминания из моего прошлого.

Евинка бежит босиком по ледяной земле, словно за ней гонится сам ад, и на ее лице застыло испуганное выражение.

При виде ее рваного свитера и отсутствующих брюк мое сердце забилось в тревожном ритме. Я едва успеваю разжать объятия, как она впивается мне в грудь, ее тело сотрясают беззвучные рыдания.

Я запихиваю воспоминания обратно в адские ямы, где формировалась моя душа, и говорю: — Я не собираюсь трогать твою сестру. Я абсолютно не против искусственного оплодотворения. —

Глаза Грейс расширились от удивления, и она задыхается: — Что? —

— Брак будет только по расчету, — повторяю я в последний раз. — Меня не интересует твоя слабая сестра. —

Последнее предложение заставляет гнев вернуться в глаза Грейс. — Если вы хотите, чтобы мы вас уважали, следите за тем, что говорите о Киаре. Она самый милый и заботливый человек, которого вы когда-либо встречали, и не заслуживает того, чтобы о ней плохо отзывались. —

Я должен был уже выйти из себя. Любой другой человек, и мой пистолет был бы наготове, чтобы вогнать пулю ему в голову.

Но почему-то я спокоен, как черт, когда стою перед этой женщиной.

Я не только спокоен, но и снова не могу удержаться, чтобы не надавить на ее кнопки, наклоняясь так, что наши лица оказываются на расстоянии всего дюйма друг от друга. — Но не ты? Только Киара? — Уголок моего рта слегка приподнимается. — Ты позволишь мне делать с тобой все, что я захочу, только если я пощажу твою драгоценную сестру? —

В ее глазах снова появляется страх, и на этот раз они даже выглядят немного раненными.