Да Миша Гусаров бросал взгляды на Лизу, пока ему не надоело и он не подскочил с пола.

— Рос, на минуту, выйдем? — взгляд его просто полыхал гневом, а ноздри раздувались, как у быка перед броском на тореадора.

— Здорово молодёжь! — с улицы дохнуло морозом, и на пороге появился Серафим.

Казак расставил руки, словно обнимая нас всех. Ощерился в улыбке от уха до уха.

— Скока не виделись, а я к вам!

— МИЛЛИИИАРРДДДДОВВВ! — надрывался телевизор, но никто на него уже не смотрел. Даже о Сельде забыли.

Все обнимались с Серафимом. Хлопали его по спине, он хлопал в ответ. В комнате поднялся гвалт. На шум и смех явились Ерастов и Родион.

— Саня! — воскликнул Серафим, поднимаясь по лестнице

— Фимушка!

— Снова усы отпустил?

— Тебя увидел, сбрею.

От всеобщего веселья мне стало не по себе. Вроде радоваться должен, старый друг приехал, но к горлу подкатила дурнота. Я тут жизнь свою пересматриваю, а они веселятся. Мне погано на душе, а им… хорошо.

Раздражённый взгляд Гусарова стал глотком ключевой воды. Кивнул ему на дверь и вышел на крыльцо.

— Ну, — буркнул я, когда он появился следом за мной.

— Рос, тут это… — его взгляд скользнул в сторону, а сам он растерял весь боевой настрой. — Ты… чёрт, — он ударил кулаком по опорному столбу.

— Мишань, что с тобой? — спросил я, приобнимая его за плечо, — что случилось?

Он повёл плечами. Скинул мою руку и решительно на меня посмотрел:

— Что произошло между тобой и Лизой?

— А? — сейчас я, наверное, напоминал Лену

— Правда то, что Фея рассказал? — взгляд Гусарова стал злым, колючим, — правда?

Мне захотелось его послать. Вот прям на все торпеды вселенной. Во все дюзы всех космических кораблей. Послать и дать в морду за такие вопросы.

Я уже открыл было рот, чтобы высказаться насчёт его «дела», вернее не его, когда вспомнил своё возвращение из столицы. Куча ухажёров вокруг Лиры. Этот крендель Залесский….

Я слишком хорошо представляю, что чувствует Миша. Видел такое в фильмах, и в книгах читал.

— Нет, не правда, — сказал и снова хлопнул его по плечу. — Ничего не было и не могло быть, у меня Лира. Ты же знаешь.

— Правда? — он не стал вновь сбрасывать мою руку. Наоборот, из него словно воздух выпустили, плечи ссутулились, а спина слегка согнулась.

— Если соврал, то мой тесак станет твоим, — кивнул я и сжал плечо. — А Фея дурень. Да ты послушай, что его Сельда вещает.

— Сильная клятва, — протянул Миша и добавил: — А что она сказала?

— Уу, друг, — усмехнулся я и крепко его обнял, — держись, дружище, влюблённость, она такая…

— Да хватит, отстань, — возмутился Гусар и, легонько пинаясь, выбрался из объятий, — нормально всё со мной, слышишь?

— Да-да, — закивал я.

— Правда, нормально, — заверил он, отворачиваясь.

— А между нами, правда, ничего не было.

— Понял, — Миша кивнул и, вдруг, заржал, как конь.

Я сначала не понял причины, а потом стало не до неё. Он так заразительно смеялся, что я к нему присоединился.

Мы стояли на крыльце и ухахатывались. Держались за животы. Утирали глаза. Смотрели то на тёмное небо, то друг на друга.

— Ну и бред, — сквозь смех протянул Миша.

— Так ты сам и начал.

— Идиот я, — надрывался Миша.

— Да я привык.

— Тяжело с нами, да?

— Легко, я сам такой.

Мы посмеялись ещё немного. Успокоились. Пожали руки и повернулись ко входу в пансион.

— Так что сказала Сельда? — сквозь мелкие остатки смеха протянул Миша.

— Ой, это не передать другому человеку, — ухмыльнулся я, — это слышать надо.

— СТОП ИГРА! — кричал телевизор.

— У нас есть победитель! — вещала, широко улыбаясь, прекрасная ассистентка ведущего.

— Победило два билета, выигрыш составил пятьсот миллионов рублей золотом!

— А я ей и говорю, — перекрикивал всех Серафим, — только серьёзные отношения, хватит уже, возраст не тот.

— Семью тебе пора, Фима, — кивал Ерастов.

— Ой, прав ты, друже, — отвечал Серафим, и, увидев Лиру с Варей на руках, потянул руки, — малявочка наша, как я рад тебе.

В этот раз я окунулся в вихрь эмоций с лёгкостью на душе. Разговор с Гусаром оказался лекарством от печали и хандры. Помог взглянуть на…. Да нафиг это всё!