Но сегодня мне повезло. Котенок оказался вполне настоящим, только очень худым и облезлым. Он сидел на небольшой проталине у корней дерева и трясся от холода, а еще безостановочно открывал рот, из которого вырывался слабый писк.

– Иди сюда, болезный, – произнесла я и сгребла его на руки, прижимая к себе.

Вблизи выяснилось, что нескладный котенок уже подросток, не худой и не облезлый, а просто подозрительно короткошерстный. Как будто его аккуратно подстригли. Но кто и зачем сделал бы такое?

– Матильда? – изумился Илья и забрал у меня котенка. Повертел, вглядываясь в его, то есть ее зеленые глаза. Затем быстро стащил с шеи шарф и замотал в него бедную кошечку.

– Зачем вы выгнали такого малыша на улицу? Еще и стриженного? – чувствуя, что выдуманная семейная жизнь дает трещину, я ткнула Илью указательным пальцем в грудь.

– А похоже, что я был дома? – огрызнулся он. – Матильда Августина Кто-то Там Еще – кошка Лизаветы, якобы элитная и редкопородистая. Лысая.

– Скорее, снежеградская помойно-бритая, – вздохнула я.

На это Илья сжал челюсти и подвигал ими, отчего волчьи черты в нем проявились еще ярче. Но я чувствовала, что гнев направлен не на меня, поэтому не стала комментировать. Как и забирать котенка себе. Илья держал Матильду бережно, не позволяя холоду пробраться к ее тельцу, еще пару раз почесал за непропорционально большим ухом. И наблюдая за этим, я пришла к выводу, что суровые мужчины с котятами на руках – это очень, очень мило.

– Пять сотен, – неизвестно к чему пробормотал он и широкими шагами поспешил к дому. Я же шла следом, с опаской поглядывая на темные окна.

Внутри все оказалось не таким уж страшным. В доме было много света и открытого пространства, добротная деревянная мебель, повсюду стояли милые пустячки вроде ваз с сухоцветами или забавных фигурок.

Илья забрал нашу с Элией верхнюю одежду и отнес ее в гардеробную, на время всучив мне Матильду Августину. Мотю, если точнее. Она пригрелась, перестала кричать и даже блаженно щурила глаза. Я улыбнулась ей и решила, что это определенно моя кошка. Тем более здесь ее не любят, на холод выкидывают…

Холл в доме представлял одну большую комнату с лестницей наверх. У ее подножия нас уже ждали двое детей в сопровождении гувернантки. Ксения выглядела лет на десять-одиннадцать и походила на маленького ангела со старых открыток. Такие же темные гладкие кудри, ямочки на щеках, лучезарная улыбка и светло-голубой бант в тон милого платья в оборках. На контрасте с ней высокий и нескладный Федор смотрелся пугающе. Особенно из-за привычки сутулиться и глядеть на всех исподлобья. Еще не волк, но уже волчонок, готовый рычать и кусаться.

Гувернантка, похожая на гигантскую сову, улыбалась вполне мило, но как-то снисходительно. Будто говорила, ах, милочка, вы здесь и трех дней не протянете.

Я вернула ей гримасу, вложив в нее: это кто еще отсюда первым вылетит, голубушка. На этом игру в гляделки посчитала завершенной и терпеливо ждала, когда Илья представит нас друг другу и гладила Мотю. Потому и не сразу расслышала четкий, вбивающийся в уши стук каблуков.

Кто-то приближался к нам с неумолимостью сужающей круги акулы, и сделал все, чтобы его расслышали и обратили внимание. При этом Ульяна на секунду закатила глаза, Ксения едва заметно поморщилась, но тут же разгладила лицо, а вот Илья нахмурился еще больше.

– Эх, такой паркет угробит, – едва слышно шепнула Элия.

Развить тему она не успела, потому как наверху лестницы показалась эффектная темноволосая дама в ярко-алом платье. Она на мгновение остановилась, давая нам время полюбоваться ее внешностью, затем медленно и уже почти бесшумно поплыла вниз по ступеням с грациозностью королевы. Выглядела она действительно хорошо: чистая кожа без пигментных пятен, крепкая прямая спина, четкая линия подбородка. К тому же корсет на платье обозначал по-девичьи узкую талию, а я по себе прежней знала, сколько сил тратится на такую внешность. Потому и едва сдерживалась от того, чтобы не подбежать к ней и не шепнуть страстно на ухо: «Просто скажите мне имя вашего косметолога, и никто не пострадает!».

Но судя по надменному выражению лица, такого пассажа моя будущая фальшивая свекровь не оценила бы, пришлось сдерживаться. Тем более мне новой такие знания пока и не нужны.

– Лизавета Сергеевна Гордеева, – представил ее Илья, но не сделал попыток подойти и даже не улыбнулся ей. – А это, Софья Павловна Ольховская, моя невеста.

Меня царапнуло, что он не назвал ее мамой, только по имени, но вмешиваться в чужие отношения – последнее дело. Тем более Лизавета уже шла на меня, расставив руки для объятий.