— Он тогда предлагал вам остановиться у него?

— Да, — кивнула Глаша, но тут же посмотрела на Котова и отрицательно покачала головой: — Нет, тогда ни слова не говорил про этот дом. Мы просто мило беседовали. Даже больше разговаривали они с Мишенькой, а я слушала. Признаться, в дороге ко мне подходил, как вы говорили, хамелеон? — Олег кивнул, и девушка продолжила: — Хамелеон явился ко мне на одной из остановок, пока Миши не было. Сказал, что он всегда где-то рядом. Это ужасно напугало, и потому мне было не до веселья.

— А в Петербурге? Мефодий Парамонович как с вами встретился? Он вместе с вами приехал? Да, вот еще что, почему вы пересели на наемный экипаж, когда из поместья выехали на собственной карете?

Воронецкая в удивлении похлопала ресницами, пытаясь понять, о чем спрашивает розыскник. Наконец пожала плечами.

— Не понимаю, о чем вы, Олег Иванович. Мы доехали до «Феникса» на своей карете. После Миша отправил Петра, это наш кучер, обратно в поместье и велел приехать через месяц. Он даже дал ему денег на обратную дорогу, велел не прогуливать их, чтобы было, с чем возвращаться.

Так вот оно что… Олег едва приметно усмехнулся. Значит, служащие гостиницы увидели именно этот момент, когда Воронецкий давал кучеру денег, и решили, что он расплачивался. Мелочь, а в сомнения ввела.

— Почему решили отказаться от услуг своего кучера? — спросил Котов больше из любопытства, чем ради пользы дела.

— Так ведь я же попросила назваться супругами… — Глаша потупилась. — Миша поначалу был против, но всё же согласился, если я не стану противиться визитам к врачу. Петр мог выдать нас, и тогда мы могли бы опозориться. Единокровные брат с сестрой супругами назвались. Миша даже велел Петру не называть нашей настоящей фамилии, обращаться — барин, и только.

Да уж, тут и вправду было просто перепутать слугу с нанятым извозчиком. Котов вновь усмехнулся, однако спросил:

— Зачем же вы прятались под выдуманной фамилией, если хамелеон всегда знал, где вы? От кого вы хотели скрыться?

— Так от вас же, Олег Иванович, — девушка ответила недоумением во взгляде, будто розыскник уже и сам мог догадаться. — Хамелеон сказал, что его появление должны заметить, а значит, будут искать. А раз он появился в нашем мире таким образом, стало быть, его может ожидать наказание…

Котов неопределенно хмыкнул. Если бы вторженец сказал, как очутился в этом мире, то его попросту бы депортировали туда, откуда он появился. Ничего ему не угрожало, пока не начал убивать. И значит, боялся он того, что узнают о его предыдущих проделках. Должно быть, их хватает, раз поглотитель начал разыскивать призвавшего, чтобы выбраться из ловушки, вместо того, чтобы дождаться представителей ведомства и содействовать им, чтобы после вернуться назад. Да он даже появился в облике, который ему не принадлежал! Да, хамелеону было чего опасаться.

— Он сказал, — между тем продолжала Воронецкая, — что место его появления не останется тайной. А я как раз исчезала, и тогда нас с ним свяжут и будут искать не только его, но и меня. Он велел не выдавать его, угрожал убить Мишу, но так, что виноватой для всех окажусь я. Или же, наоборот, убьет меня, но обвинят во всем моего брата. Наша жизнь с Мишей зависела от моего благоразумия. И поэтому я попросила Мишеньку сделать то, что ему не нравилось — назваться супругами. Мне и самой было неловко, но между неловкостью и жизнью брата я выбрала брата. Олег Иванович, — вдруг позвала она, — скажите же, ради Бога, что произошло со мной в доме?

Котов приблизился к девушке, вновь присел перед ней, упершись коленом в пол беседки, взял за руки и заглянул в глаза.

— Потерпите еще немного, Глафира Алексеевна, — сказал розыскник. — Мы в вопросах дойдем и до моего ответа вам. Мы уже приближаемся к этому. Расскажите о встрече с Мефодием Платоновичем в Петербурге, о его приглашении и вашем переезде сюда.

— Хорошо, — ответила Глашенька, снова пойманная в ловушку взгляда Котова.

Он едва приметно улыбнулся, огладил большими пальцами руки девушки и наконец сел напротив, не желая смущать ее. Барышня проводила его взглядом, после прерывисто вздохнула и, будто очнувшись, заговорила.

— Мы с Мишей прогуливались по Невскому проспекту, любовались столицей. Ни я, ни он никогда не были здесь, только много читали и видели на картинах. Было восхитительно рассматривать всё своими собственными глазами. И вот когда уже шли обратно в гостиницу, нам навстречу и попался Мефодий Парамоныч. Он обрадовался нам, да и мы, признаться, были рады видеть знакомое лицо.

Мефодий Парамоныч провел с нами некоторое время, даже принял приглашение отужинать. Тогда-то и предложил остановиться у него. Сказал, что это нам ничего не будет стоить, и что будет рад приютить нас на то время, что мы намереваемся пробыть в Петербурге.