Продолжение романа "Кто я?".
Многое в судьбе Тимофея и Марии прояснилось. Для других изменения оказались столь кардинальные, что пришлось менять работу, привычки и переосмысливать собственное будущее.
Ответ на единственный вопрос никого не удовлетворил. Наоборот, породил массу новых загадок, решение которых сопряжено с огромным риском для жизни каждого.
Глава 1
— Попрыгай! — приказала Мария, подтянув два карабина на страховочном поясе Тимофея.
— Что ты со мной, как с дитятей неразумной нянчишься?! — возмутился парень, но пару раз подпрыгнул, демонстрируя, что больше ничего не болтается и всё снаряжение прочно закреплено, — Достали! Если я попал в ваше время из прошлого века, то мой мозг находится на уровне мадагаскарских лемуров?! Это хронорасизм, по отношению к попаданцам из прошлого!
— А ты и есть дитятко неразумное, — загоготал Гизмо, снимая происходящее на мобилу, — Ты кем был в своём двадцатом веке? Офисным планктоном? Думал, что став попаданцем, превратишься в нагибатора и альфа самца? Всё что ты умел в своём веке — это ныть! Летом жарко, зимой холодно. Весной грязь, а осенью депрессия. Мы из тебя пытаемся человека сделать!
Подошедший сзади Ломов отвесил профилактического леща Мельникову и поощрительно кивнул Марии.
— Закончить подгонку костюмов жизнеобеспечения! — приказал инструктор и добавил, предупреждая бывшего панкера, — Не вздумай выложить ролики в соцсетях.
Налысо остриженный Гизмо, скорчив страдальческую гримасу, кивнул:
— Я для себя, Дим Димыч! В облачный дневник. Понимаю же, что секретность и всё такое…
— Товарищ прапорщик опасается, что фраза о неразумности мадагаскарских лемуров, вызовет бурю протестов в рядах зоозащитников и завтра, из ближайшего Сити, прибудет толпа протестующих. Из секты поклонников короля Джулиана, — вмешался Черов, поднимая забрало шлема, — Помнишь, как было с борцами за права кур? Тех, что требовали ввести санкции против фермеров, потакающих похоти петухов.
Гизмо заржал в голос и закивал, утирая выступившие слёзы.
— Помню, бро! Я административку тогда схлопотал. «За незаконное выражение эмоций и агрессию в отношение активистов несанкционированного митинга». Достали, пардоньте за крепкое словцо, эти дебилы!
— Вот! — продолжил наставлять Черов, — Посмотрят твою запись адепты диснеевских мультиков и решат, что сравнение унижает достоинство мадагаскарских лемуров и приедут разбираться. Нам это надо?
За последний два года Черов сильно изменился. Не внешне. Выглядел он по прежнему типичным юнцом, так, что если встретится на городском пляже в плавках, то вполне сойдёт за городского интеллектуала, с наивным лицом мечтателя, пришедшего сочинить романтическую балладу своей возлюбленной. Этакий Даниил Петров из молодёжного сериала о кадетах лунного корпуса.
Изменилось содержание. Внутренний мир Дениса Черова. Во-первых, он перестал витать в облаках, теша себя надеждой, что обладает врождённым талантом, который непременно раскроется и посрамит всех хейтеров. Во-вторых, он научился не только критически относиться к суждениям других, прислушиваться к конструктивной критике, но и препарировать собственные идеи, вычленяя из них рациональное зерно. Что значительно ценнее.
Да и защитный противорадиационный комбинезон не способствовал видению в парне безусого простачка.
Единственно проблемой, по словам Марии Сафоновой, оставалось неумение контролировать свои эмоции. Стоило Черову глубоко задуматься, как на лбу проявлялись три неглубокие морщинки, а в момент принятия трудного решения уголки губ обрамляли, словно скобочки в тексте, две складки.
Мария шутила, что с такими характерными особенностями его никогда не возьмут в разведчики. Поэтому, лучше оставаться в МВД, чем писать прошения о переводе в Региональную Службу Безопасности или Внутреннюю Разведку.
Год назад группу собрали снова.
К тому времени отгремели громкие задержания среди верхушки бизнесэлиты. Полетели головы федеральных и региональных чиновников. Следствие неспешна, как и полагалось большой бюрократической машине, прокручивало свои шестерёнки и готовило материалы к судебному процессу, стараясь не ошибиться и не упустить из вида мелкую рыбёшку.
Восемь месяцев, минувших с момента бойни в «Нарьян-Маре», каждый из участников провёл по своему.
Черов вернулся к службе в родном УВД, сменив отдел розыска на отдел криминальной милиции подполковника Хлуцевича, в юрисдикцию которого и входило сопровождение дел потеряшек. Купил в местном торговом центре сувенирную модель «губозакаточной» машинки, проглотил амбиции и с головой окунулся в рутину новой работы.
Тимофей Золотарёв, дождавшись решения апелляционного суда, переехал в Отрадный и поселился с матерью в новом микрорайоне. КРБ сочинил ему легенду и выделил деньги на адаптацию. Вместе с компенсацией за полгода нахождения в плену и выплатой, как носителю гостайны, это составило приемлемую сумму, позволяющую начать жизнь на новом месте.
Честно говоря, никто не знал, что с ним делать, а вышестоящее начальство помалкивало, решая более насущные задачи.
Мария Сафонова вышла замуж за Андрея и благополучно родила дочку. К моменту восстановления группы находилась в декретном отпуске, но с радостью согласилась участвовать в предстоящей операции. Первые полгода числилась внештатным экспертом, а, отлучив Алёнку от груди, сбагрила на мужа, заставив его уйти в отпуск по уходу за ребёнком.
Родион Мельников пережил самый кошмарный отрезок своей жизни. Формально он вернулся в Службу Контроля и даже начал мотаться по прежним маршрутам. Только это продолжалось недолго. Подписка о неразглашении душила не хуже петли в охотничьей ловушке, мешая вырваться на свободу и поведать приятелям и коллегам всю правду о своих приключениях. Он стал угрюмым и часто срывался на товарищах. Те, заметив его слабое место, с удвоенной силой принялись подкалывать, сочиняя истории и про сотрудничество с милицией, и про шашни с беременной Марией, и про больничный. Доходило до того, что некоторые приписывали раны, полученные в стычке с мерками, побоям, полученным от рассерженного мужа Сафоновой. В итоге Родион уволился и забухал. К моменту, когда в Отрадный вернулся майор Дерюгин и объявил о сборе группы, Гизмо выглядел типичным синяком с частного сектора. Помятый, опустившийся затворник. Дементор оказался для него не высасывающим радость призраком, а ангелом-спасителем. Две недели в БСМП, где эскулапы пичкали его всевозможными капельницами и секретными эликсирами по списку майора КРБ, если не вернули прежнего панкера, то сделали его более покладистым и спокойным.