Отдельной головной болью является нытье Кристиана. Швеция, мол, встала на путь империалистического хищника, и того и гляди на Данию свои войска двинет — понравилось, мол, Оскару Англию завоевывать, еще хочет. Это он зря — Оскар знает, что за Данию я прямо «вписаться» буду обязан, и себе он не враг — просто будет копить силы к Большой войне, окончательная конфигурация на которую все еще не ясна. Королю датскому, однако, объективная реальность до одного места, и он таки «наныл» пару сотен моих ЧВКшников, которые обучают датчан военной мудрости. Больше нельзя, потому что шведы загрустят и начнут укреплять границу, а меньше — несолидно и обидно для такого полезного для планеты Кристиана.

Но это все — дела международные, а вот внутренние для меня стали неиссякаемым источником радости. Совсем как в Советском телевидении дела идут — надои растут, урожаи — множатся, скотина домашняя плодится как умалишенная, по всей стране набухают паевые общества, которые скоро похоронят частного сельхозпроизводителя как класс, а в этом им помогают центры по прокату сельхозинвентаря и техники — нынче нефтяных тракторов в России очень много, как своих, так и импортных. Лошадка, конечно, пока доминирует над машиной, но явление это временное.

Хороша и индустриальная компонента — электрификация шагает по стране, вслед за ней идут исполинские заводы, в числе которых настоящий хай-тек, получающий алюминий электрическим способом. Вот последний в приемлемых количествах и по приемлемой стоимости на планете пока есть только у нас, и благодаря ему завтра, третьего сентября 1895-го года, я отправлюсь на секретный полигон, любоваться очередным научно-техническим прорывом.

Хуан Фалько работает в России посланником Испании, и по родословной является принцем Пио. Характер от этого имеет несколько заносчивый, и питает откровенную неприязнь к разного рода плебейским забавам вроде либеральных и тем более социалистических реформ. В том числе — тех, которые проводит его собственное правительство. Преданность долгу, однако, у него наличествует в полной мере, и работу свою он старается делать на совесть. Не так уж ее и много — ходит по приемам, отрабатывает формальные мероприятия, а основную долю дипломатической нагрузки тащат его подчиненные. Словом — не работа, а сплошная череда праздников у нашего принца.

По крайней мере, так было до недавнего времени.

— Смотрите, Ваше Высочество, какая прелесть! — с широкой улыбкой повертел я в руке консервную банку (без крышки, это ж образец) из чистейшего алюминия.

Баночка задорно блеснула в свете теплого сентябрьского солнышка, на западе от нас заорали вспугнутые проезжающим паровозом галки, взлетев над едва-едва начавшими желтеть деревьями и принявшись носиться друг за другом в безоблачном синем небе. Окруженная бетонным трехметровым забором территория невелика, и выполняет роль приманки для охочих до чужих секретов господ. Здесь — парочка бараков, один из которых предназначен не для проживания, а для банкетов, некоторое количество сараев, конюшня и вышки со стрелками для солидности по периметру. На пустых пространствах размещены стенды с новинками, для Высочайшего их осмотра. Рядом с каждым — глава выпустившего изделие предприятия и пачка его работников. В целом комплекс не используется почти никак — строили под данную выставку, а в будущем здесь будет какой-нибудь склад: до железной дороги рукой подать, удобно.

Купец и заводчик Илларионов Матвей Кузьмич, сорокасемилетний дородный мужик с густой кучерявой русой бородой и столь же задорно, как и баночка, блестящей на солнышке лысиной, просветлел — порадовал царя-батюшку высокотехнологичным изделием! Попал он пред мои очи не по блату — честно выиграл тендер на производство чугунных калиток для казенных учреждений, хорошо себя зарекомендовал, потом выиграл еще несколько тендеров «по металлической части», один из них — военный, и от этого заимел достаточную для попадания в «белый список надежных подрядчиков» репутацию, получив доступ к тендерам необычным. Сильно ему по капиталам эти баночки ударили — отдельное производство с нуля разворачивать пришлось, обучать рабочих, инженеров да технологов, и только ученых «кураторов» ему Империя предоставила бесплатно. Зато теперь ждут Матвея Кузьмича сказочные перспективы — государственными да частными заказами на много лет вперед обеспечен, а конкуренты подтянутся еще не скоро.

— Весьма добротное изделие, Ваше Величество, — выдавил улыбку испанский посланник.

Совсем не такого ждал он от моего вчерашнего приглашения на совместную «интересную прогулку» — последние месяцы испанцы изо всех сил суетятся по миру в поисках поддержки для сохранения остатков своих колоний: Кубу, Пуэрто-Рико и Филиппины.

Неспокойно на «острове свободы» — который год кубинцы колониальное иго свергнуть пытаются, в чем им деятельно помогают американцы, изображая при этом невинное лицо и декларируя призывы к «мирному урегулированию». Не осуждаю — остров-то прямо вот он, у самого что ни на есть мягкого подбрюшья. Так-то было бы неплохо чего-то на этом направлении предпринять, но испанцы хотят так сказать «пакет» — сразу все три свои анклава защищать, а Филиппины я планировал отдать японцам, которые в нынешней версии реальности очень качественный противовес США.

— А здесь, Георгий Александрович, у нас ковши, — огладив бороду, представил следующий экспонат сопровождающий нас Дмитрий Иванович Менделеев. — Как и прочие изделия бытового толку, отличаются легкостью и неподверженностью коррозиям безо всяких покрытий эмалями.

— Просто замечательно! — взявшись за ручку, похвалил я ковш среднего размера. — Клёпки? — посмотрел на место крепления одного к другому.

— Клёпки, Ваше Императорское Величество! — с поклоном подтвердил незнакомый мне молодой (лет тридцати) заводчик.

Либо благодетеля имеет, либо женился удачно, либо наследник уважаемых людей, либо сам такой молодец, что к тридцати годам вот до таких тендеров дорвался. Мне оно по боку — дело делается честно, и ладно.

— Зовут как? — спросил я.

— Штелле, Карл Адольфович, — представился он. — Подданный Российской Империи в пятом поколении.

— Добро, — покивал я. — Заклепочные машины какие используете, Август Францевич?

— Отечественные, Ваше Императорское Величество! — филиала Путиловского завода нумер восемь.