Я кивнула, отметив, что среди моей охраны, похоже, намечается раскол. Но в сложившихся обстоятельствах так даже лучше. Больше бардака – больше возможностей для тех, кого и в самом деле сейчас прижало. Настолько, что они все же рискнут им воспользоваться.

– Хорошо. Если что, скажете на воротах – я вас отпустила.

– Скажем, – все так же коротко согласился тот и тоже шагая на выход. – Если придется.

А я вдруг вспомнила еще одну вещь:

– Кстати, как вас зовут, господин…

– Не господин, – не постеснялся тот меня перебить. – Я – сарин. Сарин Аодал, княгиня. И ка-сарин Раскиль вам это уже говорил.

– Ага… – как ни странно, но и в этой недлинной фразе обнаружилась масса тем для размышления. Во-первых, ясно теперь, что передо мной кто-то из знати фаолад, в которой мне еще только предстоит разобраться; во-вторых, что Раска за князя, то бишь ка-сарин, он признает, хоть и явно того недолюбливает; и в-третьих, меня саму старой кровью он не считает, иначе назвал бы не княгиней, а ка-сарини…

– Ага… – повторила я, отпуская его нарочито небрежным жестом. – Наверное забыла, сарин Аодал, простите. Я вас больше не держу.

Тот коротко зыркнул, так же коротко поклонился и ушел, оставив меня думать. Все равно сейчас только это и оставалось – сделать для наших противников еще больше невозможно при всем старании.

Декорация готова, намерения обозначены, настроение продемонстрировано. Теперь надо дождаться остальных актеров. Очень и очень надеясь, что нашими усилиями те не побрезгуют и все-таки явятся.

Ночь постепенно вступала в свои права, предъявляя их прежде всего на комнату: по углам уже стояли густые, непроглядные тени, хотя через распахнутые ставни все еще виднелись закатные отблески – тонкая оранжево-желтая полоска неба над верхушками леса, красиво расчерченная штрихами ажурных елочных макушек. Наверное, как раз того самого леса, куда сейчас и помчались осматриваться э-э… волчки.

Н-да… Вот и еще одна проблема подоспела.

До сих пор я отчего-то не особо задумывалась, а как, собственно, примут в Инстреде меня? Не княгиню Ахельны, а жену ка-сарина Раскиля? В том смысле, что примут ли? Такие, как Аодал, к примеру? А то вот так пустишь их в Ахельну, а потом вдруг окажется, что сама ты там уже никто и звать тебя никак – по одному из любимых выражений Ольги.

Просто сидеть возле окна – так, чтобы при желании это было видно любому интересующемуся, быстро надоело, но деваться оказалось некуда. Взять в руки пяльцы, к примеру, я даже не пыталась – темно уже, да и смысл? Позориться, изображая то, чего не умеешь и чему за пять минут точно не научишься? А потому и оставались мне сейчас исключительно меланхоличные размышления с видом на закат. Но грустить о собственной неясной участи и столь же смутном будущем быстро надоело, гораздо интереснее оказалось принюхиваться к запахам, поднимающимся от кухонь.

– Энья, – позвала я служанку, деловито разбиравшую содержимое уже принесенных в покои седельных сумок с вещами. – Как думаешь, это зайчатина?

– Похоже, – подошла та ближе, потянула носом воздух и тут же выразительно поджала губы. – Но что-то, смотрю, не торопятся здешние хозяева нас за стол звать? А?

– И правильно не торопятся, – отвернулась я от окна, пытаясь хотя бы так бороться с искушением и разыгравшимся аппетитом. – Дают нам возможность отдохнуть с дороги.

– Да? – как-то странно посмотрела она на меня, и я не выдержала:

– Да. Но, знаешь, сходила бы ты туда, что ли? Намекнула этим излишне заботливым людям, что отдых их дорогим гостям можно как-нибудь и скрасить. К примеру, подносом с тем самым жарким из зайца.

– В сметане, – мечтательно прижмурилась та, снова выразительно поведя носом. – С луком и розмарином… Я мигом, госпожа Идета!

Дверь за ее спиной хлопнула даже раньше, чем та закончила говорить, и по доскам пола в коридоре простучали, затихая, легкие торопливые шаги. Странная, кстати, у них тут привычка – доски на пол стелить. Неудобно же! Шумно и совсем не так надежно как камень. Или хотя бы мозаика из плитки…

Но долго размышлять на эту тему не пришлось – деревянный настил в коридоре снова заскрипел под чьими-то нетяжелыми шагами. Как будто там только и дожидались, пока я останусь здесь совсем одна… Или как раз дожидались?

Страха, на удивление, не было совсем, просто волосинки на загривке поднялись дыбом от напряженного ожидания. А еще я вдруг поймала себя на том, что с большим трудом удержалась и не подняла верхнюю губу, оскалившись по-звериному. Но удержалась-таки. И потому не сильно испугала пожилую служанку, несмело потянувшую на себя входную дверь и заглянувшую в покой. Услышав ее, я сначала невольно затаилась, боясь спугнуть долгожданную добычу, но быстро сообразила, что смотреться это будет слишком странно, и негромко спросила, оборачиваясь: