Круиз вдовы

В тот майский день с лебедями было что-то не так. Казалось, что резкий холодный ветер над прудом Серпантин не только ерошит им перья, но и действует на нервы. Они не могли сохранять спокойствие. Один лебедь вытянулся в геральдической позе, колотя крыльями по воде, затем без всякого повода набросился на своего компаньона, мрачно созерцавшего свое отражение, и погнал его за мостик. Еще один лебедь в состоянии маниакального озлобления свирепо клевал у себя под крылом, растрепав перья и вытянув шею, точно нападающая змея. Несколько других птиц, словно охваченных массовой истерией, начали ожесточенно что-то выскребать у себя между ребрами.

В тот майский день с лебедями было что-то не так. Казалось, что резкий холодный ветер над прудом Серпантин не только ерошит им перья, но и действует на нервы. Они не могли сохранять спокойствие. Один лебедь вытянулся в геральдической позе, колотя крыльями по воде, затем без всякого повода набросился на своего компаньона, мрачно созерцавшего свое отражение, и погнал его за мостик. Еще один лебедь в состоянии маниакального озлобления свирепо клевал у себя под крылом, растрепав перья и вытянув шею, точно нападающая змея. Несколько других птиц, словно охваченных массовой истерией, начали ожесточенно что-то выскребать у себя между ребрами.

— Думаешь, у них под мышками муравьи? — спросила Клер.

— Думаю, что у них нервный срыв,— ответил Найджел.

— В таком случае они явно перебарщивают.

— Может быть, это форма симуляции.

— Что бы это ни было,— сурово заявила Клер Мэссинджер,— выглядит это в высшей степени недостойно.

— Едва ли можно ожидать достоинства от лебедя, у которого зуд. Не думаю, чтобы Зевс выглядел особенно достойно, преследуя Леду{1}.

— Это было другое дело.

Лебедь, вылезший из пруда на твердую землю, вытянул шею за куском хлеба, предложенным няней, которая прогуливала ребенка.

— Он выглядит, как шляпа эдвардианского периода{2}, пытающаяся ходить,— заметила Клер. Порыв ветра растрепал ее иссиня-черные волосы. Повернувшись, она некоторое время молча смотрела на статую Питера Пэна{3}.

—- Знаешь,— сказала наконец Клер,— она начисто лишена обаяния.

Когда они рука об руку двинулись к Ланкастерским воротам, Клер вернулась к странному зрелищу, которое они только что наблюдали.

— Ты не считаешь, дорогой, что мы должны что-нибудь предпринять по этому поводу?

— Из-за лебедей? А что именно?

— Ну, позвонить куда-нибудь и сообщить, что птицы кишат паразитами или просто спятили. Кто за них отвечает?

— Понятия не имею — наверное, какой-то комитет. По это напомнило мне о другом. Утром я звонил в «Лебедь». Все места на круизы в Грецию в этом году полностью распроданы. Я оставил им наши имена на случай, если кто-то из пассажиров откажется от билета. Но мне кажется, мы должны попробовать попасть в один из этих новых круизов, о которых говорил Майкл. Правда, они начинаются в Афинах, а не в Венеции, но мы могли бы провести вдвоем несколько дней в Афинах.

Клер Мэссинджер недавно дошла до состояния, которое почти каждый художник переживает два или три раза в своей творческой жизни.— когда источник вдохновения как будто полностью иссякает и требуются радикальные перемены формы или содержания, дабы работа не стала бессмысленным повторением былых достижений. Она чувствовала, что в Греции сможет освежить свое внутреннее зрение скульптора и «перезарядить орудия». Так как ни ’ Клер, ни Найджел не говорили по-гречески, экскурсионный тур, возможно, был именно тем, в чем она нуждалась, учитывая ограниченное время, которым они располагали.

Клер согласилась, что им следует узнать о круизах, которые только что организовала компания «Прятание». На следующее утро Найджел Стрейнджуэйз посетил греческое туристическое агентство. Ему сказали, что имеются места на корабль «Менелай», отплывающий из Афин 1 сентября. Корабль должен посетить Делос и несколько островов Додеканеса и вернуться к материку через Крит с экспедициями в Эпидавр, Микены и Дельфы. Пассажиры — в основном англичане и американцы, а также маленькая группа французов и несколько немцев и итальянцев. На борту будут греческие гиды и несколько лекторов с европейской репутацией, в том числе выдающийся специалист по Византии епископ Солуэйский и знаменитый эллинофил и популяризатор античной греческой литературы Джереми Стрит.

Найджел не колебался в выборе рейса. Маршрут «Менелая», проходящий через множество островов, в чьих названиях слышались отзвуки мифов, выглядел восхитительно. Темные глаза Клер загорелись, когда Найджел рассказывал ей, где им предстоит побывать. Он не мог предвидеть, что этот маршрут вовлечет его в лабиринт человеческих отношений, более мрачный и запутанный, чем логово Минотавра{4}.

Спустя шестнадцать недель Найджел, склонившись на перила прогулочной палубы, глядел на корабли в порту Пирея. Этим утром он и Клер нанесли последний визит в театр Диониса и Акрополь. Жара — было около тридцати градусов в тени — и торжественное совершенство Парфенона подействовали на них угнетающе. Даже неуемный аппетит Клер к зрелищам был временно удовлетворен, поэтому после скромного ланча они отправились на такси в Пирей, чтобы осмотреть корабль до прибытия основной массы пассажиров.