— Там все просто, — тут же деловито начал Хакер. — Нажимаешь на крышку справа, за ней — блок управления. Экстренное пробуждение — красная кнопка. Откроется, и где-то минута, а потом они вроде как очнутся. Пробуй.

Я проделал манипуляции на всех трех гробах.

Еще через две минуты трое шагающих начали шевелиться. Мы все еще успевали до зоны, которую можно было локализовать от взрыва, если бросим тележки. Но уже впритык.

Первый сел в своем персональном гробу с открытой сейчас настежь крышкой. Посмотрел на меня. Взял меня за руку, под локоть, и притянул к себе, приблизил мои глаза к своим.

Мне показалось, или в его глазах отсутствовал белок? Я сразу погрузился в почти черные зрачки, поэтому даже это не смог бы утверждать наверняка.

— Покажи мне свой путь, — может быть, он и сказал это вслух, но для меня эта фраза отдалась в костях, в черепе, в боли суставов.

Пришел зов. Такой быстрый и сильный, какого я не чувствовал никогда.

Боюсь, Архитектору, Увальню и Шраму дальше придется спасаться без меня.

Мы, все трое, висели, прикованные цепями к крестам, изготовленным из стальных балок. И, как ни парадоксально, в этом бреде я даже не был в центре, мой распаленный мозг разместил меня на боковом кресте, на месте нераскаявшегося вора.

Центральный крест светился. Металл раскалился докрасна, и плоть с центральной фигуры этого триптиха слезала клочьями, но, тем не менее, шагающий еще жил, и находился в сознании. Цепи вплавлялись в его щиколотки и запястья, какая-то энергия утекала из него настолько сильно и быстро, что даже толщины сечения стальных балок не хватало, чтобы ее передать. Они послушно забирали и перегоняли энергию дальше, но разогрелись настолько, что жар опалял даже меня.

В контрасте я буквально чувствовал спиной ледяной холод своей собственной балки. Мой черед еще не настал. Бездумно, я начал крутить головой, от которой не избавиться теперь даже в бреду, стараясь рассмотреть место, в которое попал.

Корабль был соткан из света и энергии. Где-то на нем были и люди, наверняка, те, кто управлял этим кораблем, вели его через миры. Люди, или цифровой интеллект, но кто-то заставлял шагающего отдавать всю свою силу, тайную энергию, которая ему досталась. Я видел, как эта энергия, покинув балку, растекалась по голгофе, затмевала ошметки материального присутствия на корабле, и превращала сам звездолет в гигантского волшебного лебедя, раскинувшего крылья в пространстве.

Шагающий уже не кричал, сорвав связки. Наверное, он хрипел, я видел, как широко раскрывался его рот, шевелились жилы на шее, но не слышал ничего. Своей замедленной жестокой гибелью он питал корабль, отдавал его движению всего себя, позволяя этому кораблю, и всем тем, кого он нес, нарушить основы мироздания, проколоть проход между мирами и попасть в неизведанную часть вселенной, продолжить экспансию, захват новых планет, распространение своей власти на новые миры, и новых шагающих.

— Мы делаем свою работу в тени звезд, — пульсировала энергия, текущая по кораблю, раз за разом повторяя одну и ту же мантру, — делаем ее в свете галактик, на перекрестах созвездий. Мы живем в тени исчезнувших народов, работаем в тени огня сгоревших звезд. Мы идем, чтобы принести Слово в каждый уголок мироздания… Мы делаем свою работу в тени звезд…

Шагающий обвис, высох, даже непонятно — от жара или от того, что из него высосали всю энергию. Иссохшая мумия уже не была ни шагающим, ни даже человеком, лишь бесполезным отработанным брикетом. Но, похоже, хозяева корабля так не считали. Мумию тут же, без усилий, содрали с креста, залили в прозрачный материал вроде эпоксидной смолы, и этот саркофаг бережно уплыл куда-то вдаль корабля, ожидать своего часа быть использованным заново в виде ремикс-топлива.

Барабан провернулся, и я только сейчас понял, что третий крест был уже пуст.

Теперь я оказался в центре, и на меня с ужасом смотрел следующий на очереди.

Дальше была только боль. Воспоминания обо всех пройденных мною мирах, как живых, так и давно забытых.

Но именно в разгаре этого бреда и пришло решение. Я знал, куда мне отправиться дальше.

Когда попадаешь в свой старый мир, особенно в тот, в котором бывал множество раз, — узнаешь его сразу. Не по видам вокруг, раньше — еще даже не открыв глаза, уже знаешь, где именно окажешься. Может быть, ощущения и сложно выразить, но их комплекс всегда практически однозначно дает ответ. Влажность воздуха, состав атмосферы, насколько легко или тяжело дышится, много мелочей, которые позволяют уже в первые мгновения абсолютно точно сказать, что за мир увидишь, открыв глаза.

В этом мире я был лишь однажды. И глаза можно и не открывать.

Бесполезно.

В мире бесконечного тоннеля, прогрызенного когда-то высокотехнологичной машиной, или низкотехнологичным, но очень упертым кротом, света нет и не предвидится.

Я постарался даже не шевелиться. Во-первых, потому что это был физически тяжело, в моем то состоянии. Во-вторых, потому что, если шагающий, что выдавил меня с орбитальной станции в новый мир, где-то здесь, то я как можно дольше не хотел бы выдавать свое присутствие.