Николай только плечами пожал – славский он и без того знает, выучил за время жизни в Царицыно. Но легенда слеплена на живую нитку, причем белую и толстую. Но что делать, если не было времени ее подготовить должным образом? В Сербии люди умирают…

В посольство прибыли к вечеру и узнали тревожную новость: школьную радиостанцию заглушили помехами, а когда эфир очистился, она уже молчала. Перед обрывом связи учитель физики успел сообщить: неизвестной хворью заражено большинство жителей городка…

– Опять?! – Марина с горечью смотрела на деда мужа, принесшего ей неприятную весть. – Вы же обещали!

– И слово сдержал, – буркнул адмирал. – Я запретил внуку участвовать в операции, но он не послушался. Меня не было на судне, – он вздохнул. – Когда выяснилось, что один из волхвов не годится для выполнения задачи, Николай решил его заменить.

– Когда же это кончится?! – Марина всхлипнула и опустилась в кресло. – В который раз!

– Не расстраивайся, – адмирал подошел и положил руку на плечо невестки. – Коля – лучший диверсант в империи. Опытный, умелый, знающий. Он справится. К тому ж не на войну поехал. Там всего лишь эпидемия.

– Да, всего лишь! – Марина дернула плечом, стряхивая руку деда мужа. – От нее, как вам известно, умирают. Ваш защитный кокон вирусам с бактериями – не преграда.

– В экспедиции врачи, – адмирал пожал плечами и сел в другое кресло. – Да и Коля – медик с государственным дипломом. Уж они-то знают, как не заразиться.

– Он всего лишь фельдшер, – со слезами в голосе ответила Марина. – И диплом недавно получил.

– Все равно квалифицированный специалист, – возразил ей адмирал. – Ты подумай о другом. Кто спасет твою сестру с племянником, если не мой внук? Он найдет их первым делом. Остальные будут заняты другими. Если хочешь знать, то я отчасти рад поступку Николая. Как бы ни были готовы к операции другие волхвы, внук их превосходит на две головы. Умный, знающий, решительный. Он не растеряется, найдет выход в трудной ситуации, как уже не раз бывало.

– Вследствие чего окажется в больнице – и уже в который раз. Мало я переживала? Господи, за что мне это все?! – Марина зарыдала. – Постоянная беда.

– Ты неправильно поставила вопрос, – нахмурился князь. – Не беда, а счастье. Мне напомнить, за кого ты вышла замуж? Николай не просто волхв, он герой и умница, каких в империи немного наберется. Самым привлекательным женихом Варягии когда-то был. Цесаревна им весьма интересовалась, только внук ее отверг ради тебя.

– Это правда? Про великую княжну? – Марина перестала плакать.

– Правда, – адмирал кивнул. – И не спрашивай, откуда знаю. Сведения достоверные. Николай мог стать мужем цесаревны, но он выбрал женщину-врача из захолустного города империи. Разве ты не знаешь, как он вас любит? Как заботится о своей семье?

– Я… – Марина растерялась. – Люблю его не меньше, потому переживаю.

– Это доля жен всех замечательных людей – настоящих, честных и отважных. Ждать их, беспокоиться, тревожиться. Но взамен Господь им дал большое счастье – стать подругой нерядового человека. Внуком я горжусь…

Адмирал не договорил – распахнулась дверь, и в холл вбежали девочка и мальчик – дети Николая и Марины. Следом появилась Антонина Серафимовна, няня и биологическая мать Несвицкого, которая и привела детей из садика.

– Мама! Мамоська! – маленький Миша взобрался Марине на колени. – Ты пачешь? Посему? Не надо.

– Не буду, – Марина улыбнулась, обняла его одной рукой, а другой – подошедшую к ней Машу. – Так, расстроилась немного.

– А где папа? – спросил ее бутуз, стирая ручкой слезы со щеки Марины.

– Он в командировке.

– А когда приедет?

– Скоро, – сообщил им адмирал, подойдя поближе. – Ты обнимешь дедушку? – спросил у малыша.

– Да, – ответил тот, подумав. – Ты принес конфетку?

– Конечно, – улыбнулся Николай Иванович и подхватил на руки правнука…

Румынский бус «тудор», натужно гудя дизелем на подъемах и разгоняясь до опасной скорости на спусках, уверенно катил на юго-запад, к возвышенностям Динарских Альп – туда, где свирепствовала эпидемия неизвестного вируса. По крайней мере, о вирусной природе заболевания сообщили германские власти протектората. Эта весть застала группу в пути.

Эпидемия и карантин на юге страны, а также масса связанных с ними ограничений служили основной темой новостей, о чем бубнил дикторский голос из радиоприемника. Лишь двое из десяти членов команды знали сербский язык свободно, остальные вслушивались в звуки, стараясь интуитивно понять слова со знакомыми славянскими корнями. Почему-то здешний народ экономил на гласных звуках: «Сербия» звучала как «Србия», «знаешь» – «знаш» и так далее. Чаще, чем непечатные выражения «для связки слов», здесь вставляли «брэ», призванное усилить сказанное. Например, команда «иди ко мне» в сопровождении «брэ» означала призыв нестись бегом, теряя подметки. К сожалению, схожие с варяжскими слова зачастую обозначали совершенно иное. Так, «позориште» – это совсем не обязательно позор, а всего лишь театр, хотя к некоторым провинциальным труппам Славии сербское наименование подошло бы как нельзя лучше. «Заедница» или «жупа» ничего общего не имеют с задницей и жопой – это всего лишь община или небольшая территориальная единица, а пятую точку именуют гузицей. Грубо – чмар. Или несколько других вариантов на выбор. Пук – не газоизвержение из упомянутой выше части организма, а полк (воинская часть), соответственно ее командир – пуковник.