Человечка творит безрассудства. В этом вся Полина. Ничего не может с этим поделать. Они ее чудом считают, а для нее чудом было узнать о существовании этого народа. Остальное не более чем совместимость на химическом уровне. Пусть она не может объяснить этого с научной точки зрения, но если совместим с партнером, то на всех уровнях. Метку переживет, а значит и ядовитые испарения тоже. Зря она столько лет себя ядом накачивала?!

– А какие привилегии мне даст метка защиты и покровительства твоего рода? – уточнила у Дейшаса, вытащив руку из зоны отчуждения. Демонстративно покрутила, осмотрела. Полный порядок. Не отморозила, но прохладно.

– Защиту и покровительство даст, – усмехнулся он задумчиво, а льдинка смотрела на Полину с такой надеждой и мольбой, что стоять дольше смысла не было.

– Надеюсь твой род не будет против этой метки, – проворчала и пошла в зиму. Остановилась и обернувшись добавила, – я смогу просить народ награй, дать Илиш шанс на роды без метки? Если дойду конечно.

– Без брачной метки Саакши, не имеешь права говорить.

– Ладно, метка мне пока не светит, но я попробую переубедить сугроб, – перевела взгляд на Раину, – забери малышку.

– Мам! – Алиша испугалась и потянула ручки к Полине. Рыжая прикрыла глаза и сжала губы, пытаясь сдержать слезы.

– Льдинка, девочка моя, – распахнула глаза и вернулась на зеленую травку, – иди с Раиной, а я с папой поговорю. Ладно?

– Ты не умрешь?

– Конечно нет! Я же у тебя сильная, – забрала Алишу у Дейшаса, поцеловала в носик, – ты мне веришь?

– Верю, – шмыгнула она.

– Тогда уходите, не нужно смотреть.

Раи спорить не стала, скорее от того что в шоке от услышанного была. Полина не менее в шоке. Непривычно мамой быть, но так тепло от простого слова в душе становится. До слезков. Вдруг поняла, что все ради своей льдинки сделает.

Дождавшись пока Раи унесет малышку, развернулась и решительно пошла к блондину. Первые шаги, ее грели сотни змеиных глаз на спине. Потом просто чувствовала, смотрят. Пристально. Наверное дурой считают. Что есть, того не изменить.

Вот не могла сказать, что чувствовала себя прекрасно и счастливо, топая по снегу. Вовсе нет. С каждым шагом ее тело замерзало, изо рта пар, на кончиках пальцев рук покалывало. Ноги спасали берцы. Реснички даже потяжелели от инея. Но девушку подстегивал не сдаваться Саакши, который сложив руки на груди и с удивленно поднятой белобрысой бровью, смотрел так, словно тоже чудо увидел. Его взгляд так и кричал, какого хрена ты творишь, Полина?

– А не надо так смотреть! – крикнула обняв себя руками, – я и так мерзну, а у меня очень серьезный разговор!

– Вот как? Именно сейчас приспичило?

Прошипел так, что ее еще и ветром ледяным обдало.

– Давай, – фыркнула еле слышно, – вьюгу зафигачь, пургу, метель. Все выдержу!

– Иди обратно.

– А ты можешь помолчать пока я иду к тебе?!

– Если умрешь, я убью тебя.

– Я как обычно, без тебя справлюсь со своей кончиной, – отмахнулась она.

– Полина, разворачивайся.

– Нет! Мне Дейшас метку обещал защиты и покровительства, я точно дойду!

Не поняла хвасталась или нет, но хотела бы узнать что это значит. Защита от кого? От черных змей? И что значит покровительство?

– Правда?!

– Что за удивление? И молчи, потом скажешь! Губы болят говорить. Обветрились.

– Может обратно?

– Да хватит болтать! Я дойду, ты меня хвостиком согреешь, потом не станешь убивать Илиш.

– Нет.

– Обнимать не будешь?! Совсем обалдел?

– Она умрет, – вот же гад ледяной! Ботинки к земле примерзли, ноготки на пальчиках рук посинели. Кожу жжет, горло болит, сопли сосульками повисли. Ладно, преувеличивает. Но правда, в носу больно от холодного воздуха. Понятно же, что он специально сильнее мороз прибавил, чтобы ушла. Кондиционер чертов! Не дождется!

– Наша дочь винит себя! А я не хочу, чтобы она всю жизнь помнила, как папа убил из-за нее самочку. Их и так мало! – орала, пытаясь донести до него проблему. На ее взгляд серьезную проблему, – думаешь не хочу чтобы ты наказал ее? Я сама хочу грохнуть эту суку! – с трудом вырвав берцы из ледяных оков, пошла дальше. Если умрет откачает, никуда не денется. Блондин разве не понял еще, насколько она упертая и безмозглая?

– Что ты сказала? – переспросил он и Поля только сейчас обратила внимание, что глаза его нагло смеются.

– Я сказала, моя дочь против смерти этой гадюки!

Он больше не говорил, очевидно дав шанс дойти и не превратиться в сосульку. Когда оказалась рядом, на все что хватило сил так это руки поднять, показывая, что желает оказаться в его теплых объятиях. Гад вздохнул и подняв ее крепко обнял, согревая своим, непонятно откуда взявшимся, теплом.

– Ты настолько удивительная человечка, что я влюбился еще раз, – прошептал он в ушко и Полина почувствовала резкую боль в шее. Пронзительную, острую, еле терпимую, но мимолетную. Словно сотни иголок прошли насквозь и обожгли каждую клеточку организма. Зато согрелась.