— Не зря тренировался, — сказал себе Андрей, когда не напрягая ума и воспоминаний, оказался в небе.

В сущности лететь куда-то в определённое место было не нужно, просто послоняться пока хватит батареи. Борисов отправился в сторону огромного леса, который, казалось, раскинулся на всю длину горизонта. Подлетев ближе он понял, что маневрировать между огромными деревьями, намного больше тех, к которым он привык на Земле, не получится, а спуститься на почву или тем более войти в этот лес, который больше всего напоминал хвойный, как-то страшно. Однако любопытство пересило страх, и выйдя из кабины своего маленького индивидуального самолёта с электродвигателями, он стоял задрав голову рассматривая гигантские растения, больше всего похожие на секвойи, но только как будто в несколько раз больше. “А может мне только кажется, что больше”, - подумал Андрей. Преодолев ещё одну навязчивую мысль отговаривавшую его входить в лес, Борисов сделал и это, никакие инопланетные тигры или медведи его здесь не атаковали, вообще в наушниках, через которые в скафандр транслировались звуки этой планеты не было слышно никаких ничего похожего на животных, птиц, или, тем более, людей.

Возможно здесь сейчас тот период, когда вся животная жизнь сосредоточена в воде.

Андрей с полчаса побродил по лесу, и как бы это не казалось странным, заскучал, пришёл обратно к самолёту и отправился на корабль, пора поесть что ли. Что его не покидало, так это ощущение отсутствия времени, хотя по идее сейчас здесь и утро, но из-за серого неба это было совсем не очевидно. Однако данное чувство не было гнетущим, оно даже немного нравилось пилоту.

Прибыв обратно на Кальмар, Андрей увидел на экранах отчёт, что камерам понадобится ещё 79 часов, чтобы исследовать всю планету, после чего можно будет отбывать обратно, он быстро прикинул, что это где-то трое земных суток, и подумал о том, что лучше бы они поскорее прошли, потому что делать здесь совершенно нечего. Последующие дни он ещё летал на острова и островки, часто видел цветы, отмечал про себя, что не заметил плодовых растений, пытался с помощью подводных дронов обнаружить какую-то живность в озёрах, но ничего не получалось, хотя это и не удивительно, вряд ли рыбёшки если бы они там были, завидев дрон желали бы ему помахать плавником в камеру. Во второй день пилот Кальмара был полностью поглощён сбором растений, почвы, песков, воды из озёр, морей, океанов, хотя всё здесь было крайне похоже на земное, разве что сильно увеличено в размерах, даже солнце и то одно. Скафандр уже даже утомил Андрея своими напоминаниями раз в час, что воздух пригоден для дыхания, но тот всё равно не снимал прозрачного шлема, на всякий случай. В этот вечер Кальмар отчитался, что средняя температура Проксимы Центавры Д составляет девятнадцать градусов, в океанах дронами зафиксированы десятки видов живых существ, сутки на этой планете длятся двадцать часов, теперешнее время года можно сравнить с ранней земной осенью.

По истечении семидесяти девяти часов съёмок, все камеры вернулись “домой”, Андрей отужинав последний раз на этой планете опять лёг в свою капсулу, настроение его на этот раз было страшно хорошим, он наконец-то летел домой после десятилетней командировки. Правда ему казалось, что проспал он может быть несколько суток подряд, но никак не лет, но даже и это теперь почти позади, да и есть подумать чем заняться на пенсии, так шутил он про себя раздеваясь и укладываясь на своё самое технологичное, уже в двух мирах, лежбище.

Прибыв на Землю, Андрею казалось, что обратный путь занял даже меньше времени, чем путь до Проксимы Центавры Д, корабль, как и тогда сообщил ему:

“Длительность полёта составила: 264 года, 12 месяцев, 17 дней, 7 часов, 11 секунд”

— Опять? — хриплым голосом сказал Андрей, — а чего не 2264 года? — скорее пошутил чем серьёзно спрашивал он.

***

Прошло семь лет с момента старта Кальмара, все страсти по поводу этого полёта давно

утихли, казалось про него уже забыли даже те, кто им сильно интересовался. Вот и профессора Ли уже давным давно никто не донимал, он спокойно поживал себе в пригороде Пекина. Сегодня настал долгожданный отпуск, профессор уже давно планировал в этот день встать в четыре часа утра и прокатиться на велосипеде, километров сто, чтобы вернуться домой около двух часов дня. В общем-то это он и сделал, специально не взяв с собой телефон, отправился в путь.

Только вот вернуться домой нормально не получилось, причём испорчен был самый конец поездки: возле жилого комплекса, где была квартира Ли У Вэя, толпились журналисты, даже в шлеме и очках они его узнали и всей своей небольшой кучкой, словно лавина двинулись на него, задавая вопросы так, что и отдельное слово было трудно выхватить. Он умело, словно не прошло и недели с последних подобных акций, их проигнорировал и двинулся домой, мастерски закрыв за собой забор не дающий попадать во внутренний двор длинного и высоченного многоэтажного дома посторонним. “Как хорошо, что я сюда переехал”, - подумал он про себя.

Поднялся к себе в квартиру, не говоря ни слова испуганной жене схватил телефон, было всё таки интересно, чего это журналюги или блогеры так на него напали. Жена лишь тем же взглядом проводила его, будто не решаясь что-то сказать, правда Ли сейчас не сильно обращал на неё внимания.

Даже не пришлось никуда заходить, искать новости и тому подобное, весь экран занимало внушительное по размерам сообщение от Яна Сина:

“Здравствуйте дорогой профессор Ли, вы тоже помните, что сегодня прошло ровно семь лет с момента запуска в космос нашего с вами главного проекта”, - тут Ли У Вэй пробежался глазами по воспоминаниям профессора Яна, а потом зацепился за суть, из-за которой журналисты, видимо, его и атаковали, — “ещё в сентябре я убедил наше руководство, что лучше будет выбрать мой метод, пообещав сократить сроки путешествия в два раза, я был уверен, что он займёт не более шести, а скорее пяти лет, до декабря они сомневались, до декабря я хотел убедить и вас. Но в январе мой способ был выбран окончательно, а вас убрали с проекта, якобы вся ваша работа сделана и вы можете после своего неоценимого вклада отдохнуть. Но это было сделано только для того, чтобы вы не поняли, что происходит. Благодаря нашим натянутым отношениям мы с вами почти не общались, был крайне низок шанс, что вы заметите, что я стал работать больше чем когда-либо. Вы и сами понимаете, что нашим командам было запрещено общаться, после того как вашу отстранили, то есть, как это было названо, отправили в отпуск.”, - дальше Ян Син сообщал детали, которые даже профессор Ли только бегло прочитал, но затем снова сосредоточил внимание, — “Корабль должен был вернуться через 5 лет, я нигде не мог ошибиться, но как видите его нет до сих пор. Это моя вина, не ваша. Письма с подробной технической информацией я отправил куда только мог. Письмо с похожим содержанием я послал и журналистам, и блогерам, и политикам, чтобы никто не подумал и не смог обвинить в провале вас. Что касается меня, то, если сказать мягко, я исчезну, и если вы это читаете, то наверняка уже исчез”. Там ещё были слова уважения и прощания, но телефон в руке слегка дрожал, и профессор Ли не стал их дочитывать.

Теперь Ли У Вэй, понял взгляд жены, потому что смотрел на неё таким же.

— Кальмар, какая сейчас дата? — спросил Андрей у корабля, одновременно направляя его к родной Земле, от собственной легкой и приятной радости в душе даже казалось, что полумесяц луны — это её улыбка, которую она не смогла удержать завидев пилота.

Кальмар ответил, что сегодня 4 декабря 2343 года, на что Андрей опять сделал парочку едких замечаний. Совсем скоро на корабле включится автоматика и он будет садиться там же где и взлетал десять лет назад, в Плесецке. Вот и сейчас снова был преодолён слой облаков, Андрей уже не делает ничего, лишь смотрит на укрытую снегом землю, однако приблизив изображение, сказать, что он смутился было бы слишком мягко. Нелегко. даже глядя на всё своими глазами, поверить, что всего за десять лет этот космодром, бывший когда-то одним из лучших в мире теперь выглядит как обычный пустырь, от башен для ракет осталась только какая-то кривая и ржавая похожая на лестницу груда металла, а огромная залитая бетоном площадь была плотно укрыта белым, слежавшимся и блестящем на солнце, снегом.

“Температура окружающей среды — минус семь градусов по Цельсию”, - очень вовремя сообщил Кальмар.

В силу скромного характера, Андрей не ожидал, что его будут встречать с оркестром, но не только здесь, а будто на сотни километров вокруг не было видно ни одного ни то что города, а даже какой-нибудь деревушки. Если никто не мог с точностью до дня рассчитать дату его возвращения, то как минимум он же явно нарушил чьё-то воздушное пространство. Да и какое “чьё-то”, своей родной страны, он сам прекрасно знал где здесь аэродромы и сколько нужно времени, чтобы поднять самолёты для перехвата или разведки неопознанных объектов. Однако Кальмар медленно по воздуху подплывал к суше, а никаким сопровождением или, тем более, военными желающими разобраться кто сюда пожаловал и не пахло. Андрей даже спросил, какая это местность, может он каким-то образом сел где-то в Канаде например, просто по случайности всё похоже. Но корабль, с присущей себе и несбиваемой уверенностью сообщил, что он, всё-таки, находится на территории космодрома “Плесецк”, в России.