— Тихо ты, не ори, — рыкнул он и внимательно осмотрелся по сторонам.

Но шайка-лейка отрывалась в праздничном режиме, слушая Вилли Токарева.

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый,

А ты не вейся на ветру…

— Тогда мне ещё кое-что надо будет. Бесшумные, с глушаками. И пару-тройку револьверов.

— Ты в киллерa что ли податься решил? — опешил Сапфир.

— Пусть будет, — пожал я плечами. — Жизнь длинная, мало ли что. Запас карман не тянет. И тебе хорошо. С одной стороны, лавэ поднимешь, а с другой, заработаешь на будущее репутацию.

— Так может и калашей прикупишь? — усмехнулся он. — Или гранатомётов?

— Пока нет, а потом увидим.

Он захохотал и снова наполнил свою немаленькую рюмашку.

В понедельник утром меня вызвала Ткачиха, практически сразу, как я зашёл в отдел.

— Жаров! — хмуро и не реагируя на моё приветствие начала она. — Ты что опять натворил?

— Натворил? — усмехнулся я. — Много чего. Даже и не знаю, что именно вас занимает, Зинаида Михайловна.

Она набрала воздуха, и грудь её всколыхнулась:

— Не паясничай. Отвечай по существу.

— Дядя Эдик опять? — участливо спросил я.

— Я же сказала, не паясничай!

Я молча развёл руками. Она смотрела в упор и ждала, когда я что-нибудь скажу, но я не говорил и тоже ждал, что скажет она. Я, конечно, догадывался, о чём речь, но нарушать правила игры и открывать свою догадку не торопился. Бубнило радио.

Отмечая праздник советской прессы в знаменательный год ленинского юбилея, мы с гордостью говорим о её неизменной верности великим традициям, заложенным Владимиром Ильичом. Принципы партийности и народности, правдивости и принципиальности, последовательности в отстаивании коммунистических идеалов и дела мира составляют основу деятельности коллективов газет, журналов, издательств...

— Из милиции звонили, — мрачно сказала Зинаида, нарушая повисшую паузу. — Из уголовного розыска.

— Что-то случилось?

— Вот, я бы это и хотела у тебя выяснить. Ведь это тебя приглашают на беседу. В уголовный розыск!

«Уголовный розыск» она выделила интонацией, украсив театральным драматизмом.

— И что им от меня надо? Может в ОБХСС?

— Типун тебе на язык, — нахмурилась моя начальница. — Говорю же в уголовный розыск. Это что надо было сделать, чтобы такое «приглашение» получить, а? Говори, что ты там устроил? Пьяную драку, небось?

— Не знаю, Зинаида Михайловна, — помотал я головой. — Даже и в толк не возьму…

— Безответственность какая! А обо мне ты подумал?

— В каком смысле? — искренне удивился я.

— А что скажет дядя Эдик, если тебя упекут? Что я не уследила? Что грош мне цена? Что?

— Что он скажет? Не знаю. Только с чего бы меня упекли? Не понимаю…

— Не понимает он! — с горечью констатировала начальница. — Привык только о себе думать. Уйди с глаз долой, а в обеденный перерыв поезжай в ГУВД. Понял меня? Всё, ступай, работай.

Вызывала меня майор Закирова. Содержание разговора и суть её вопросов были мне известны заранее. Сюрприза не было. Но когда формальная сторона дела была отработана, я спросил, знает ли Ирина такого кента, как Сирота.

— Знаю, вообще-то, — кивнула она. — А тебе-то что за дело?

— А ты не хочешь его прищучить? — продолжил я, игнорируя её вопрос.

— Может, и хочу, — пожала она плечами. — Только, повторяю, что тебе за дело? Ты сам откуда его знаешь? С криминалитетом якшаешься?

— Ну, я его не знаю, честно говоря, просто слышал кое-что, вот и идейка появилась. Так как, рассмотришь?

— Ну, — неохотно кивнула она.

— Может, поужинаем вместе?

— Нет, невеста ревновать станет. Я чужому счастью мешать не привыкла, так что говори сейчас.

— Ир, ты обиделась что ли?

— Какая тебе Ира, не наглей, ты тут вообще подозреваемый, так что не дёргайся.

— Ир, ну хорош. Мы же взрослые лю…

— Так, Жаров, — равнодушно перебила она, — или говори, или вот здесь ставь подпись и уматывай. Родственников твоих коллеги из Москвы опросят.

— А подробностей о Зубатом нет?

— Нет.

— Или есть?

— Или есть.

— Ну, блин, расскажи.

— Не положено.

— Ты почему злая такая?

— Не хамей. Я представитель закона, ясно? А ты кто?

— Друг твой. Сердечный.

— Таких друзей… — она помотала головой. — С такими друзьями и врагов не надо. В реанимации Зубатый. Если помрёт, на него всё повесят и конец шараде. А если выживет, возможны варианты. Так что пока ничего не ясно. Понял?

— Понял.