Я шёл и насвистывал. На душе было спокойно. И руки не дрожали, и сомнения не одолевали. Наоборот, чувство было такое, будто камень с души упал. Будто на моих глазах стая бесов вселилась в свиней и, бросившись в пучину, утонула в океане. Единственное, что меня расстраивало, это то что одного инкассатора всё-таки подстрелили.

Надо признать, план был дрянным, и вырулил я только на энтузиазме. А это значило, что для будущих подвигов мне нужно было усиливать ресурс. Мне нужны были связи, причём не на суконных комбинатах и швейных фабриках, а где-нибудь в силовых структурах. Одно предложение я недавно уже получил, но оно мне не нравилось. Ананьин, судя по всему, был настоящей акулой и мафиозником, а нужен был совсем другой…

— Саша!

Я резко обернулся.

— Привет! Ты откуда?

Это была Женя. Она так искренне радовалась встрече, что если бы не материальное подтверждение, в виде четыреста двенадцатого москвичонка, я бы мог засомневаться в существовании коварного Алена Делона, целовавшего и обнимавшего девчонку, которая вроде как намекала мне на любовь и преданность.

— А-а-а, Женя, — улыбнулся я в ответ. — Приветик.

— Ты ко мне приходил? — спросила она.

— К тебе? — я нахмурился. — А, ну да, к тебе.

— А у нас сегодня на кафедре мероприятие было, — улыбнулась она.

— Какое?

— Что?

— Ну, ты сказала, мероприятие было.

— А, ну да. Профессора на пенсию провожали. Завкафедрой.

— Сколько ему?

— Восемьдесят.

— О, прилично…

Разговор ни о чём.

— Ну что, пошли ко мне, раз встретились? — с улыбкой спросила она.

Я рассматривал её лицо. Красивое, немного вытянутое, с добрыми сияющими глазами, с прядками огненных волос, выбивающихся из-под беретки.

— Ты очень красивая, — кивнул я.

Она смутилась.

— Ты какой-то странный, — помотала она головой. — Пошли?

— К тебе? Нет, Жень, ты извини, но мне пора уже. В другой разик, ладно?

— Ты чего? Приехал в гости, а сам заходить не хочешь?

— Ну, я уж давно приехал, так что нужно возвращаться, а то бабушка волноваться будет. Ты ж её знаешь…

— Да, уж. Знаю. А в пакете у тебя что?

— Всякий шурум-бурум, отмахнулся я. — Ничего интересного.

— Жалко, — пожала она плечами. — жалко, что уходишь. А в Верхотомск свой ты когда уезжаешь?

— Не знаю пока. Тут вопросики ещё есть кое-какие по оборудованию. Так что не знаю. Будущее, не предопределено, да?

— Слушай, Сань, ну пошли, а? Чайку попьём, поболтаем. Ещё времени-то мало совсем.

— Жень, да о чём болтать-то? — поморщился я. — Пора мне.

— А чего приходил тогда? — изменилась она в лице.

Стала вдруг жалкой, несчастной, сникла на глазах.

— Да сам не знаю, — нахмурился я. — Ладно, пойдём. Попьём чайку.

Сумку с барахлом я поставил у порога и пошёл вслед за Женей. После дела наступал отходняк. И чего мне точно не хотелось — это тупых разговоров про любишь и не любишь, особенно после того, как я видел её с тем чуваком. Бабу мне надо было сейчас, а не розовые сопли. Но она так расстроилась, что я её пожалел. А теперь жалел, что поддался.

Квартира была однокомнатной. Комната казались небольшой, но высокие потолки давали ощущение пространства. Не то, что у нас с бабушкой.

— Ты не против, что на кухне? — спросила Женя, — А то таскать неохота.

— Не против, конечно. Я ведь ненадолго. Скоро пойду.

— Ну ты почему всё уйти пытаешься? Сиди, раз пришёл, когда тебя ещё заманишь?

На столе появилась вазочка с шоколадными конфетами, пряники, печенье и пузатый керамический чайник серого цвета с большими белыми горошинами. Обстановка была не новой, но уютной.

— Бабушка заждалась уже, — пожал я плечами.

— Это да, — вздохнула, погрустнев, Женя. — С бабушкой хорошо, её беречь надо. А у меня от бабушки только вот это и осталось.

Она снова вздохнула и провела рукой, как бы обводя «всё это». Понятно. Я кивнул.

— Помнишь, наш последний разговор? — спросил я.

— Да, — напряглась она, налила мне чай, поставила чайник и села, уставившись мне в глаза.

— Я думаю, ты была права, слишком долго длилась вся эта неопределённость.

Она нахмурилась.

— Поэтому, думаю, будет справедливо прямо казать, что ждать меня не надо. Не жди, Жень, живи полной жизнью без оглядки на меня.

— Почему? — едва слышно прошептала она.

Брови у неё взметнулись, складываясь в скорбный домик, а на глаза навернулись слёзы. Блин. Я нахмурился, пытаясь понять, что за хрень здесь творится.

— Как почему, Женя?

— Да, почему? — часто закивала она головой. — Мы же со школы… ну… Ты всегда… любил меня… Мы…

Она пожала плечами, развела руками, замотала головой и на лице её отразилось смятение.