В роду Сольвейн магия передается только по женской линии. Неприятная особенность, что и говорить. А женщин, ясное дело, у нас намного меньше, чем мужчин, поэтому и стоим мы дорого. Очень дорого.
Один раз меня уже продали замуж, но увы — брак оказался бесплодным. Овдовев, я пожелала вернуться к брату, но родня мужа не хотела меня отпускать. В конце концов, так ли важно, чья кровь течет в ребенке, если он будет очень могущественным магом?
Разумеется, я сбежала.
Брат, увязший в междоусобной войне с соседом, потирал руки, уже подыскивая нового покупателя… Но вот беда. Я вернулась к нему уже беременной. От кого? Сложный вопрос. Я и сама не знаю…
Глава 1. Теплая летняя ночь
— То есть как это беременна?
В ночном лесу тишина стоит такая, что слышен хруст сосновых иголок под мягкой поступью часового. Ни сверчков, ни птиц, только робкий ветер поет где-то там в высоких кронах. И тем громче кажется голос брата.
Я молчу, опустив глаза. Оправданий нет никаких.
— Да когда-ты успела? — горячится брат. — И кто отец твоего… кхм…
Хороший знак. Назвать выродком ребенка под моим сердцем он не посмел. И это понятно. У нас в роду дети рождаются далеко не у каждой женщины. Расплата за древнюю магию. Глупо и грустно. Магия у мужчин — а страдаем мы, женщины.
— Если отец — кто-то из моих людей…
Я морщусь и качаю головой. Глупости. Большинство из ополченцев — пастухи да охотники. Необразованные, грязные и бородатые. Среди людей рия Сольвейна есть несколько приличных собеседников — бывшие офицеры, бывалые воины. Но все они инвалиды. Без глаза, без руки… хромые и кривые. Братец, видимо, совсем растерял остатки разума, бегая по лесам и болотам.
— Тогда кто?
— Седрик Даррен? — неуверенно предполагаю я, ковыряя мягкий ковер из сосновых игл носком прохудившегося сапога. Сапог мне ужасно велик и сваливается даже не смотря на то, что я напихала в него тряпок.
— Окстись, Эстелла, я умею считать до девяти! — рычит брат. — И родня Седрика тоже! Ты овдовела полгода назад, а живот еще даже не виден!
— Думаешь, им есть до этого дело? Ребенка с нашей кровью примут без разговоров. Будь он хоть чернокожий или с раскосыми глазами!
Брат вдруг разом успокоился. Все же Фредерик никогда не отличался быстрым умом, но если ему немного помочь…
— А ребенок будет чернокожим? — с любопытством спросил он.
— Нет. У него будет обычная кожа и светлые глаза. А вот волосы, я полагаю, черные.
Я вспомнила свое пикантное приключение и усмехнулась про себя. У моего сына или дочери есть все шансы унаследовать весьма привлекательную внешность.
— Без разницы, — отмахнулся брат. — Может, ты и права. Ребенок — это даже хорошо. Все увидят, что ты не бесплодная. Оставим его в роду. Будет следующим бароном Сольвейн. Так даже проще, чем все эти брачные договора.
Я кивнула, улыбаясь. Все так. Кого бы я ни родила — наше положение только укрепится.
— Если родится мальчик, то он будет сильным магом, — Фредерик воодушевлялся с каждым словом. — А девочка…
— А девочку ты продашь, — горько вздохнула я. — Очень задорого. Как дед когда-то продал меня.
— Эсти, но у тебя был хороший муж! Молодой и красивый. Ты никогда не выглядела несчастной.
Я отвернулась. Что толку разговаривать с этим человеком! Ему не понять… Да, у меня были лучшие платья, ожерелья и жемчужные гребни, куча служанок, огромный дом в столице. Но муж меня не любил и нисколько этого не скрывал. Он купил себе племенную кобылу, а та оказалась с браком.
Какое-то время я была в него даже влюблена. Все верно сказал брат: Седрик был хорош собой, обаятелен, умел быть нежным и милым. Но я не понесла ни в первый год, ни во второй, и мой дорогой супруг решил, что его обманули. О, какое это было унижение! Он привел несколько докторов-магов и потребовал, чтобы они засвидетельствовали мою несостоятельность как женщины, чтобы он смог развестись. Разумеется, семье Сольвейн этот скандал обошелся бы в круглую сумму. И моя репутация была бы погублена навечно.
Но доктора в один голос заверяли Седрика, что я совершенно здорова. Мой супруг тоже не был бесплоден, тут же предъявив с десяток бастардов, младшему из которых едва исполнился месяц.
Стоит ли говорить, что я и знать не знала о том, что он мне изменяет без всякого стыда?
Вердикт докторов был однозначен: мы оба здоровы и способны к деторождению. И нет, рия не принимает никаких отваров или пилюль, ее тело совершенно чистое. А что пока не вышло — так тоже бывает. Нужно лучше стараться.
И вот тогда я познала ад. Муж мне опротивел, я разглядела его истинную натуру. А он… он старался. Каждую ночь. Иногда и днем. Я плакала и терпела, а куда мне было деваться? Так прошел еще год — самый страшный в моей жизни. Я едва не сошла с ума. Пару раз намеревалась броситься с башни — меня остановили. Пыталась сбежать — догнали и приставили стражу.
Когда Седрик понял, что все это бессмысленно, он ужасно разозлился. Впервые он напился и меня избил, но, к счастью, больше этого не повторялось. Он оставил меня в покое, лишь изредка заглядывая в мою спальню — так, на всякий случай.
Жить стало гораздо легче.
А потом он и вовсе умер, оставив меня счастливой вдовой. Поскольку детей у нас не было, я вольна была вернуться в дом брата. Но вот беда — возвращаться оказалось некуда.
Когда в семье маги рождаются только по женской линии, ожидать процветания рода очень глупо. Девочек ведь отдают замуж, и эти самые маги будут расти в других семьях. Все брачные контракты заключались с условием, что второй ребенок, неважно, мальчик это будет или девочка, по достижению трехлетнего возраста возвращается в род Сольвейн. Ну, или всегда можно признать дочь от горничной.