Она смотрит на меня со слезами на глазах, ее выражение лица изображает неподдельную душевную боль, когда она протягивает мне свой телефон.

— Что это? Ты поцеловал ее?

Я взглянул на свадебную фотографию, которую выложила Рейвен, и живо вспомнил этот момент. Все на нашей свадьбе было фальшивым, но этот момент был настоящим, и он был нашим.

По щеке Ханны скатывается слеза, и я подхожу к ней, не зная, что делать. У нас с ней так много общего, и я не хочу причинять ей лишнюю боль.

— Хан, — бормочу я. — Не плачь, пожалуйста. Это был день нашей свадьбы, Ханна.

— Почему? — спрашивает она, ее голос срывается. — Почему ты должен был сделать так, чтобы все, что было между вами, выглядело так реально? Почему ты не можешь просто сказать всем, что это всего лишь брак по расчету? Что это не более чем деловая договоренность?

Я на мгновение замешкался, размышляя, как лучше поступить.

— Ты не хуже меня знаешь, что бабушка настаивает на том, чтобы мы дали нашему браку реальный шанс.

— Арес, — умоляет она. — Пожалуйста, только не говори мне, что ты действительно даешь шанс вашему с ней браку? Вы двое не… вы не можете быть…

Я вспоминаю, как несколько минут назад вводил свой член в рот Рейвен, и чувство вины охватывает меня с новой силой. Я хотел ее с таким отчаянием… Не думаю, что я когда-либо хотел кого-то больше. Даже Ханну.

— Если ты сделаешь это, мы с тобой никогда не сможем снова быть вместе. Арес, пожалуйста. Пожалуйста, не делай ничего такого, от чего мы не сможем оправиться. Пожалуйста.

Я смотрю на нее, чувствуя себя более противоречивым, чем когда-либо прежде. Я никогда не думал, что буду делить свою жизнь с кем-то, кроме нее, и даже когда я женился на Рейвен, я думал, что наш брак будет больше похож на отношения соседей по комнате. Как это могло так быстро измениться?

— Ханна… она моя жена. Ты прекрасно знала, что делаешь, когда бросила меня у алтаря. Ты ушла от нас, так что у тебя нет права указывать мне, что я могу или не могу делать с женщиной, на которой женился.

Ее глаза вспыхивают от гнева, а на глаза наворачиваются слезы.

— Ты спишь с моей сестрой? — спрашивает она, ее голос наполнен ядом. — Вы двое встречаетесь за моей спиной? Я всегда думала, что вы странно близки, но я доверяла тебе. Ты хотел ее с самого начала?

Я смотрю на нее, не зная, что делать или говорить. Я не хочу причинять ей боль, но и лгать ей я не могу. Между мной и Рейвен не все так черно-бело, как хотелось бы Ханне.

— Это, откровенно говоря, больше не твое дело. Мы с тобой не можем быть больше, чем друзьями, и ты не можешь так поступать. Ты не можешь приходить ко мне домой без предупреждения и расстраиваться из-за того, что мы с женой просто находимся вместе.

— Перестань называть ее своей женой! — огрызнулась она.

— Она такая и есть, Ханна!

По ее щекам текут крупные, обильные слезы, а взгляд полон раскаяния. С годами у меня выработался иммунитет к слезам Ханны, и все же эти слезы задевают мои сердечные струны.

— Черт, — бормочу я, прижимаясь к ее лицу и вытирая слезы большими пальцами. — Хан, пожалуйста… Прости меня. Я просто… я тоже чертовски устал, понимаешь? Я чувствую, что попал в чертову ловушку, и что бы я ни делал, я все равно кого-то подведу.

— Вот. — Я напрягся при звуке голоса Рейвен, ее тон был резким. Черт. Черт. Черт!

Я делаю шаг в сторону от Ханны, чтобы посмотреть на жену, но она избегает моего взгляда. Ее тело напряжено, и я не могу отделаться от ощущения, что она злится. Она протягивает Ханне носовой платок, и Ханна сердито выхватывает его из рук Рейвен.

— Как ты могла! — кричит она. — Как ты могла написать такое, Рейвен? Ты сделала это нарочно, гребаная сука. Ты пытаешься встать между мной и Аресом, не так ли?

Рейвен с трудом сдерживается и смотрит на сестру.

— Я пытаюсь встать между тобой и… моим мужем?

Ну, вашу же мать.

— Не думай, что я никогда не замечала, как ты всегда смотришь на него, Рейвен. Единственная причина, по которой я ничего не говорила, — это то, что я знала, что он никогда не захочет тебя — не тогда, когда у него есть я. Ты знаешь это так же хорошо. Называй его своим мужем сколько угодно, но он никогда не станет по-настоящему твоим. Черт, да ты можешь трахнуть его, и он все равно будет любить только меня. Это всегда буду я.