Шрифт:
Этот кошмар все эти годы ходит за мной по пятам. Ее глаза, которые молят о помощи. Было темно, но я так отчетливо выдел ее перепуганные глаза.
Как она зацепилась за растущее дерево, оно замедлило падение, хруст веток… потом она на полу.
Ее истошный вопль. Мне кажется, я слышу его на повторе каждую ночь.
Тогда и мое сознание разбилось об осознание сотворенного.
Меня накрыло, таким жутким чувством вины, что я так до конца не мог в себя прийти.
Для пацана, коим я тогда являлся – это было слишком сильным потрясением.
Я был рядом с ней в больнице. Поддерживал, и не мог смотреть в глаза. А Тая постоянно просила:
– Не уходи!
Не ушел. Остался.
Врачи все как один твердили – шансов на выздоровление практически нет.
Тогда я решил – это мой крест и мне его нести до конца жизни. И был уверен так и будет.
Потому на себя забил. Немного ожил, когда впервые взял на руки Юрку. За него, за отца, который сидит ни за что, я обязан был бороться с Фроловым.
Не с Таей. Ее я не имел права оставить.
А сейчас не могу быть рядом. Больше не вернусь в наш дом. Все вещи можно купить. Жилье снять.
Мне еще надо отжать бизнес у Фролова. Забрать то, что ему не принадлежит.
Отец сейчас под наблюдением. Я связался со знакомым Милы, который его оперировал, подключил еще свои связи. Пока отец в больнице – он под охраной и в безопасности. А я должен за это время разобраться с Остапом.
Через пару часов в палату приходит Мила. Сдержанно мне кивает и все.
Юрка словно чувствует ее появление, открывает глазки.
– Ангел, привет! – тянет к ней ручку. – А мне больше не страшно. Я знаю, что ты рядом.
– И правильно. Тебе нечего бояться. Скоро ты поправишься, и все будет хорошо, - она говорит так ласково, проникновенно.
Сижу в углу и ловлю каждый ее жест, любое слово.
И Милу я обязан обезопасить, Фролов будет бить и по ней.
– Посиди со мной немного, не уходи, - просит сын.
– Хорошо, - нежно гладит его по голове. – А тебе надо отдыхать.
Юрка рассказывает Миле как мы ездили с ним в контактный зоопарк. Просит ее, когда он выздоровеет поехать с нами. А после засыпает с улыбкой на губах.
Сын болеет, но не капризничает, а наоборот, рядом с ней чувствует себя счастливым.
Потрясающая женщина.
Убедившись, что Юрка спит, Мила снова мне кивает и покидает палату. Сразу становится пусто без нее.
Ночь проходит в размышлениях и звонках. Пытаюсь выстроить правильную стратегию. Как лучше ударить первым, кого переманить еще на свою сторону. Вопросов много и медлить нельзя.
Утром выхожу из палаты, чтобы выпить кофе. Юрка все еще спит и с ним осталась медсестра.
И тут же сталкиваюсь с разъяренным лицом своей матери.
– Попался, сынуля! – зло шипит мне в лицо.
Глава 46
– Чего ты приперлась? – говорю тихо, сдерживаю эмоции.
Еще мамаши мне тут не хватало.
Я старался с ней как можно меньше пересекаться. Не мог ее видеть, после того, что она сделала с отцом. А потом быстро развелась и сразу же выскочила замуж за Фролова.
– Ты что творишь, Амир! – кричит на весь коридор. – Ты хоть понимаешь, что ты в шаге от собственной погибели! Думаешь, Остап тебя пожалеет? Пощадит? После всего, что ты сделал? Тут даже я не смогу уладить конфликт! Одумайся!
– Заткни пасть. Ты в больнице. Тут люди. Тут твой внук, - хватаю ее за руку, тяну к лестнице.
Стыдно за нее.
– Тут катастрофа происходит, а ты мне за каких-то незнакомых задохликов втираешь! – продолжает возмущаться.
– Проваливай. Пока я не сказал охране, чтобы тебя выпроводили, - закрываю дверь в коридор.
Стоим в лестничном пролете.
– Как ты со мной говоришь? Я долго терпела твое хамское отношение. Но сейчас, Амир, ты пересек красную черту. И из-за кого? Что в штанах тесно? Ведешь себя хуже бабы? И из-за кого? Милка? То подобие человека?
– Не смей произносить ее имя. Не имеешь права, после всего, что ты натворила. Тебе ли о людях судить, когда сама предала отца?
– Я его не предавала. Это он! Он сношался с женой Остапа! Он меня предал, как ты не понимаешь и не веришь очевидным вещам, - размахивает руками, вся красными пятнами покрылась.
– Свою чушь оставь при себе. Мне не о чем с тобой говорить. Мне к сыну надо.
– Ничего с Юриком не будет. Очухается как миленький. Он и не болен был. Тебя как идиота облапошили, разрезали здорового ребенка, а ты теперь им еще и спасибо за это говоришь! – топает ногой, обтянутой дорогущим сапогом на огромной шпильке.