– Доброго здравия, Милана Алексеевна, - произносит после длинной паузы.

Голос у него низкий, очень хриплый. Он привык командовать, ощущается налет власти, самоуверенности.

Подходит к Косте, подает ему руку, потом к Амиру, который смотрит на Егора широко раздув ноздри.

Мой сын рассматривает мужчину с интересом.

– Мы с вами основные моменты обговорили, Егор Романович, - произносит профессор. – Думаю, у вас с Миланой Алексеевной есть темы для обсуждения. А я пока провожу молодого человека и Амира Динаровича.

– Что уже готовы все бумаги? Клиника же пока не продана, - интересуется Амир.

– Дело в мелких формальностях, - отвечает Егор.

Отворачивается, демонстрируя отсутствие интереса к собеседнику.

– Милана Алексеевна, у меня действительно имеются к вам вопросы.

– Да, конечно, Костик, подождешь меня в кабинете. Амир, еще увидимся, - киваю ему. – Михаил Иванович, не уходите, после хотела бы с вами поговорить.

Отчего-то мне не хочется отказываться от разговора.

Если этот Егор действительно собирается приобрести клинику, мне надо поскорее понять, что он за фрукт.

Смогу ли я с ним сработаться? Будет ли мне комфортно?

Пока не понимаю своих ощущений. Все слишком сумбурно. С другой стороны, Евсееву я доверяю, человеку, в котором он сомневается, он бы к детищу не подпустил.

Но ведь с Адрианом у него прокол вышел?

Может и этот Егор с гнильцой?

Это все крутится у меня в голове, пока мы проходим по коридору, поднимаемся по ступеням и заходим в кабинет главврача.

– Присаживайтесь, Милана Алексеевна, - пододвигает для меня кресло. – Чай? Кофе? Вода?

– Нет, спасибо.

Он занимает место за столом.

– Скажу честно, у меня было весь мало времени, чтобы полностью увидеть положение дел клиники. Решение о покупке, обусловлено желанием помочь Михаилу Ивановичу. Он в свое время многое для меня сделал, - только сейчас улавливаю странный акцент.

Едва уловимый, но он присутствует. И в тоже время у меня не складывается впечатление, что мужчина говорит не на родном языке.

– Профессор упоминал, что вы его ученик.

– Несколько больше, чем просто ученик, - его четко очерченные, жесткие губы трогает ухмылка. А глаза продолжают цепко следить за мной. Он будто щупальцами внутрь пробирается и нагло меня ощупывает. – Но устраивать бардак в клинике я не позволю. А вы тут сильно расслабились. Дисциплина отсутствует.

– Не успели вникнуть в дела, а уже такие заявления? – скептически выгибаю бровь.

– Мне одного взгляда хватило. И не спорьте, Милана Алексеевна. Бессмысленно, - бросает снисходительный взгляд.

– Бессмысленно – это когда начальник самодур и не прислушивается к коллективу. На работу надо идти с радостью, а не вздрагивать в страхе, едва заслушав шаги начальства, - отвечаю ему тем же взглядом.

– Бардак и здоровый диалог – вещи из разных областей, - барабанит ухоженными пальцами по столу.

У него очень длинные ресницы, и этот взгляд, словно он заранее знает, что ты скажешь.

Непростой фрукт.

Почему именно он? Надо будет обязательно спросить Евсеева.

– Не заметила, чтобы вы прислушивались. Вы убеждены в своей правоте, а кто не согласен, тот ошибается. Ведь вы начальник и за вами последнее слово.

– Какие любопытные выводы вы обо мне сделали, - понижает голос до низкого хрипа, а сам придвигается ко мне. – А вы зубастая, Милана Алексеевна.

– А вы, Егор Романович, пока не убедили меня, что стоит с вами работать.

– Покинете обитель своего учителя? – склоняет голову набок, в серых глазах плавится ртуть.

– Если мне будет не комфортно работать, безусловно. Я без работы не останусь. Мне важна атмосфера. Клиника – мой второй дом. Но я смогу его поменять, - отвечаю, спокойно глядя ему в глаза.

– Хотел бы понаблюдать за вашей работой. Так ли вы хороши, как о вас рассказывают.

– А я показательные выступления устраивать не намерена. А ассистировать вас пригласить не могу, пока сомневаюсь в вашей компетенции.

Он отодвигается. Едва заметная складка пролегает между бровями.

– Я больше не оперирую. Мое место тут, - обводит рукой кабинет, - Руководить и сделать все, чтобы дело Евсеева процветало.

Или мне показалось, или в голосе скользит сожаление и что-то еще неуловимое?

– Тогда тем более, вам нечего делать в операционной. А будет ли от вас польза в кресле главврача, вопрос сложный и не однозначный. Пока не впечатлили, Егор Романович.