Временное перемирие тоже не было панацеей от предательства, однако в паре с кодексом гостя и хозяина, оно значительно сужало и так практически эфемерные возможности для манёвров, которые могла бы предпринять недобросовестная сторона договора.

– Что ж, господа, – вздохнул лесной король, – теперь, когда мы больше не враги, а союзники, предлагаю обсудить то, что сегодня произошло. Сразу скажу, то, что я увидел сегодня, я видел впервые. И я не только о том, что отряды горняков пришли с неба, а о том, что они, как мне показалось, совершенно не ощущали боли. Я лично раздробил несколько черепов и грудных клеток, а они продолжали улыбаться. А вы, Ваше Высочество, вы ранее видели что-то подобное? – обратился он к принцу горняков.

Анхельм покачал отрицательно головой.

– Никогда ничего подобного не видел ранее. Клянусь.

Лесной король посмотрел на Дарию. Эта его дочь была способна распознать любую, даже самую умелую ложь.

Девушка кивнула, говоря отцу, что принц говорит правду.

– Я тоже никогда ничего подобного не видел ранее, – проговорил вслед за ним Вейнар. – Но… – он замолчал, отвёл глаза в сторону и нахмурился.

– Но?.. – нетерпеливо уточнил лесной король.

– Я слышал о кровавых небесах и спускающихся с них на землю легионах Эреба. Мы все слышали… – Вейнар посмотрел на друзей. И те кивнули, подтверждая тем самым, что и они тоже слышали. – Об этом рассказывается в наших легендах. И если это то, о чём рассказывается в наших легендах, то горные шаманы провели не просто призыв Эреба, а ритуал «залога души», согласно которому Эребу в залог отдается душа человека, а взамен он наделяет этого человека огромной силой, ловкостью и делает его практически неуязвимым.

– Залог? То есть, это обратимо, – уточнил Анхельм.

– Да, – кивнул Вейнар. – Точнее, возможно, да. Если верить нашим легендам, у твоих легионеров всего одни оборот Муни, прежде чем они навсегда станут легионерами Эреба.

– То есть, умрут? – уточнила Фей.

– В том-то и дело, что не умрут, – покачал головой Вейнар. – Точнее, умрут, но не совсем. В смысле не полностью. В них умрёт все человеческое. От них прежних останется лишь оболочка. Очень сильная и быстрая оболочка. Не чувствующая боли. Не ведающая страха. И, к счастью, не способная ни говорить, ни самостоятельно мыслить. Иначе бы их было практически невозможно отличить от людей.

– Но у Эреба нет такой власти! Он не может просто приходить и забирать людей! Всё живое во власти Лаайф, и только она решает, кого и что передать во власть своего брата! Так всегда было! И другого не дано! – возразил Гавин Хранитель Звёзд.

– За исключением случаев, когда человек сам делает выбор в пользу Эреба, – напомнил ему Вейнар. – И именно этого Эреб и добивается, наделяя людей ещё при жизни силой, ловкостью и неуязвимостью. К слову, я уверен, что он уже получил первые подписи под контрактами. Их поставили те, кто сегодня был смертельно ранен в бою, но не почувствовал этого, пока Эреб не ослабил свои чары.

– Но это же шантаж! Это нарушение естественного порядка вещей! – возмутился звездочет и убежденно добавил: – Лаайф никогда бы не позволила этого!

– Гавин, я понимаю твоё возмущение, – заметил лесной король. – Однако и ты и я знаем, что Лаайф много что позволяет. К тому же, по большому счёту, Эреб ничего не нарушает. Его призвали. Ему дали взаймы души. Он дал взаймы чары. Которые он затем забрал, а взамен вернул душу. После чего, дальше уже выбор за человеком: оставить себе душу или вновь обменять её на неуязвимость, которая избавит его от боли и сохранит ему жизнь. С точки зрения Эреба и Лаайф, как я это вижу, всё по-честному.

– Другими словами, Ваше Величество, вы верите в то, что мы имеем дело с мифическими легионами из легенд? – уточнил звездочет.

– Эти, мифические легионы из легенд, как ты их называешь, Гавин, сегодня бы и мокрого места от нас не оставили, не находись мы так близко к стенам замка. Если ты не заметил, мы не остались сражаться, а позорно сбежали с поля боя, использовав для побега всю магию, что у нас была. И мы всё равно потеряли семнадцать легионеров. Точнее, семнадцать – это только те, о гибели которых я уже знаю, а наверняка есть ещё и те, о гибели кого я ещё не знаю. В то же время наши противники не потеряли никого! Я ранее сказал, что лично видел, как те, кому я размозжил голову и переломал всё рёбра в грудной клетке, улыбались. Так вот я видел также и то, как они через некоторое время вставали на ноги и, как ни в чём ни бывало, продолжали сражение. Я понимаю, что в подобное тяжело поверить, если не видел этого собственными глазами, но, в том-то и дело, что я видел. И поэтому я с полной ответственностью заявляю тебе, что легионы Эреба больше не миф, а реальная угроза. Угроза, с которой лично я пока не знаю, что делать. А что говорят ваши легенды, Вейнар?

Приморский принц тяжело вздохнул.

– Это же легенды…

Лесной король понимающе кивнул.

– Представляю, – хмыкнул он, – но сказка, хотя и ложь, да в ней намёк, поэтому рассказывай.

Вейнар смущенно откашлялся.

– Предупреждаю ещё раз, это всего лишь легенда. И придумал её не я! Поэтому без комментариев, пожалуйста.

– Да рассказывай уже, – практически хором попросили у него лесной король и принцессы.

Приморский принц кивнул, обреченно вздохнул и принялся рассказывать:

– В легендах говорится о том, что легионы Эреба были остановлены не мечом, но сердцем. Точнее, двумя сердцами. Сердцем Лианы, которое было настолько чистым и светлым, что она даже в самые тёмные времена была способна пробуждать в душах других свет, рассеивая туман отчаяния и оживляя надежду. И сердцем Элрика, которое было крепостью, защищающей слабых, и маяком для тех, кто потерял путь. Однако истинная сила Элрика крылась в его способности любить, преодолевая все препятствия на своем пути. Как именно эти двое встретились история умалчивает. Рассказывается лишь о том, что они полюбили друг друга самою великою из любовей, – в голосе принца при этих словах прозвучала легкая ирония. – И когда легионы Эреба спустились с кровавых небес, Элрик и Лиана встали бок о бок и их наполненные любовью сердца стали им не только щитом, но и оружием, поскольку из их груди исторгнулся настолько яркий и чистый свет, что магия смерти не смогла ему противостоять.