Глава 21

Обрамленный лишь с одной стороны лесом, лагерь горняков расположился на возвышении заснеженной равнины. Вокруг многочисленных, мерцающих в ночи костров располагались неуклюжие, но функциональные походные шатры. Эти шатры, спроектированные для жизни в экстремальных условиях, легко складывались, позволяя горнякам быстро перемещаться с места на место.

Несмотря на позднее время, лагерь не спал. В вытоптанных в снегу и очерченных углем кругах, горняки разных возрастов мерились силами, используя импровизированные деревянные мечи и палки, совершенствуя технику владения копьями и защиты щитами. Их движения были сильными, точными, резкими и жестокими, предвещая смертельный исход в реальной битве. И хотя получаемые воинами удары наверняка были болезненными, спарринги проходили в абсолютной, неестественно абсолютной, тишине, нарушаемой лишь скрипом снега под их ногами и потрескиванием дров в кострах, которые освещали эту зловещую в своем абсолютном безмолвии сцену.

«Они и в самом деле не могу говорить», – мысленно отметила Фей, которая, зависнув метелью в воздухе смотрела на продуваемый с трех сторон ветрами военный лагерь.

У самого края леса, где начиналась территория лагеря, располагался огромный шатер с импровизированным дымоходом, из которого в ночное морозное пасмурное небо, сливаясь с ночной тьмой поднимался густой черный дым. Даже не дым, а копоть.

«Тебе туда», – шепнул Фей северный ветер.

«Да, догадалась уже», – мысленно ответила туманница.

Шатер в буквальном смысле сочился едкой и токсичной энергией злобы, гордыни, кровожадности, всепоглощающей жажды обладания, неутолимого стремления к доминированию, к контролю над богатством и властью. Каждая складка ткани, казалось, была пропитана этой вызывающей тошноту энергией насквозь, делая окружавший шатер воздух плотным и тяжелым, Фей казалось, что он сжимается вокруг неё, обволакивая её отвратительно липкой паутиной темных желаний. И, словно этого было мало, шатёр словно муравьи муравейник, покрывали призрачные инфернальные твари с безмолвными голодными зубастыми мордами и горящими глазами. Здесь были рептилии с их немигающим, леденящим кровь взглядом, твари, напоминающие крыс своими острыми физиономиями и маленькими злобными глазками, а также разнообразные членистоногие с их многочисленными, непредсказуемо движущимися конечностями. Они были очень разными, но всех объединяла глубоко отталкивающая, омерзительная внешность.

Эти твари – были живыми воплощениями кошмаров, пришедших из самых темных уголков подземного мира, и, слава лесным богам, они всё ещё были ирреальны.

Как не мерзко было Фей прикасаться к стенам шатра, выбора у неё, к сожалению, не было. Если, конечно, она хотела знать, что происходит внутри. К её облегчению, стоило ей только прикоснуться к ткани, как твари с визгом бросились в рассыпную. Они издавали отвратительно резкие, громкие звуки, не слышные ухом, но улавливаемые её обостренным внутренним чутьем.

Жаль только, что она не одна была здесь с обостренным внутренним чутьем. Но, к счастью, на визг потусторонних тварей никто не обратил внимание: ни те, кто был в шатре, ни стоявшие на посту легионеры.

Наконец, Фей активировала заклинание и «заглянула» внутрь.

Свет многочисленных свечей мерцал неровно, отбрасывая на стены зловещие тени, которые, казалось, подчеркивали атмосферу заговора и интриг, царящую здесь. Тени тянулись косо и извивались, словно живые существа, питающиеся отрицательными эмоциями, исходящими от его обитателей. Пол был покрыт грубо-выделанными шкурами животных, а воздух наполнен душными испарениями серы и горелой травы…

Фей принюхалась и запечатлела в памяти аромат: потом, когда она придет домой, она передаст этот отпечаток Дарии и сестра разложит его на составляющие. В том, что у сестры это получится Фей не сомневалась, её сестра была не просто травницей, а травницей способной разговаривать с растениями. В том числе и с сухими и горелыми.

Шаманы, как того и следовало ожидать, расположились в центре шатра вокруг алтаря из черного камня, поверхность которого была исчерчена непонятными Фей символами, а на нем самом лежал обнаженный до пояса воин.

Несмотря на то, что Фей ожидала чего-то подобного, она всё равно с трудом сдержала вскрик ужаса, подумав о том, что ждёт этого несчастного буквально через несколько минут, а то и секунд.

Пять шаманов стояли на одинаковом расстоянии друг от друга и каждый держал в руках… кинжал.

Сложные мантры между тем начали звучать всё мрачнее и заунывнее, голоса шаманов переплетались в магическую канву. Вибрация их слов наполняла пространство, заставляя воздух дрожать, а многочисленные свечи вспыхивать с новой силой.

Затем шаманы поочередно стали подходили к алтарю для того, чтобы вонзить кинжал в грудь несчастной жертве.

Когда это проделал первый шаман, Фей снова, хотя и ожидала этого, зажала рот рукой, чтобы не закричать. Она зажмурила глаза. Но боясь, пропустить что-нибудь важное была вынуждена открыть их вновь.

Чтобы узнать, что она ошиблась: несчастный вовсе не была одурманен обезболивающим либо каким-либо другим притупляющим боль зельем. Она поняла это по тому насколько резко и судорожно дернулась жертва, а затем забилась на алтаре, звеня цепями.