В нём нет больше ни желания творить безумства, ни раскаяния за содеянное. Лишь тупая апатия и смутное ощущение, что что-то идёт не так. Но он не знает, что именно. И не хочет знать. Он просто хочет, чтобы всё это поскорее закончилось.)

Автор:

(Автор, в этот момент, чувствует лишь усталость. Ему всё равно. Спасибо, что ты есть? Да какая разница. Главное, чтобы ты не мешала мне делать то, что я должен. Русский язык.)

Что же будет дальше? Напишем что-нибудь или… (Автор, собравшись с мыслями, начинает медленно подниматься с пола): “Хватит соплей разводить. Мне жрать охота. Пошли. И накормим этих ублюдков нарисованных, чтобы не орали”.

(Автор, отрываясь от недоеденного бутерброда, бурчит): Что там у нас дальше по сценарию? Лилия должна отомстить, да? Ну давай, Красотка, выдавай! Только без соплей и розовых пони. Мне нужна жесть! Мне нужна кровь! И побольше! Ахахаха!

(Русский Язык, сидя за панелью управления, старается игнорировать его присутствие и сосредоточенно печатает текст): “Лилия, собрав остатки сил, отправилась на поиски космических пиратов. Ей пришлось преодолеть множество препятствий, сразиться с опасными врагами и пережить немыслимые страдания…”

(Автор, давится бутербродом и закашливается): Стоп! Какое “преодолеть препятствия”? Какие “страдания”? Это что, “Санта-Барбара”? Ты что, совсем обалдела? Я же сказал – мне нужна жесть! Где расчленёнка? Где кровь кишки? Где всё это?

(Русский Язык, раздражённо вздыхая, продолжает писать): “Лилия, превозмогая боль и отвращение, вступала в схватки с пиратами, безжалостно уничтожая одного за другим. Её гнев был неутолим, а жажда мести – ненасытна…”

(Автор, выхватывает у неё из рук клавиатуру и отталкивает от панели управления): Да ты издеваешься надо мной, что ли? “Безжалостно уничтожая”? Это что, описание убийства комара? Дай сюда! Я сам напишу!

(Автор, с маниакальным блеском в глазах, начинает лихорадочно печатать): “Лилия, превратившись в безжалостную машину для убийства, врывалась на пиратские корабли и устраивала кровавую баню. Она расчленяла врагов на куски, вырывала им сердца и скармливала их космическим крысам. Кровь лилась рекой, кишки валялись повсюду, а вопли боли разносились по всей галактике! Вот это я понимаю – месть!”

(Русский Язык, в ужасе смотрит на разворачивающуюся на экране картину насилия): Это омерзительно! Это отвратительно! Это не искусство! Это порнография жестокости! (Как тебe не стыдно? Как ты можешь создaвать тaкое?)

(Автор, ухмыляется, не отрываясь от клавиатуры): А что такого? Зато честно! Зато правдиво! Зато вызывает эмоции! А твоя сентиментальная чушь про любовь и сострадание только зевоту вызывает! Ты пишешь как влюбленная школьница, а мне нужно чтобы люди блевали! Хотя блевать от книжки - это тоже показатель… своего рода Ахахаха!

(Автор, продолжая печатать, кричит, не отрываясь от процесса): И вообще, хватит мне тут морали читать! Я – автор! Я – так вижу! Если тебе не нравится – вали отсюда! Найду себе другого соавтора! Которому будет нравиться моя кровавая баня!

(Русский Язык, с отчаянием смотрит на Автора): Ты безнадёжен. С тобой невозможно разговаривать. Ты никогда не изменишься.

(Автор, игнорируя её слова, заканчивает писать сцену кровавой расправы и довольно откидывается в кресле): Ну вот, другое дело! Теперь это похоже на настоящую историю! А то чуть не заснул от твоей тоски зелёной! Что дальше пишем? Как Лилия захватывает галактику? Или как её убивают в самом конце? Или… а что, если она станет императрицей зла? Ахахаха! Вот это был бы поворот!

(Русский Язык, молча разворачивается и уходит в свою каюту, оставляя Автора наедине со своим безумием. На экране по-прежнему горит текст, полный насилия и жестокости. И в этой тишине становится отчётливо слышно, как Автор тихонько смеётся. Смеётся над всем миром, над собой и над своим безумным творением.) (И в этот момент Автору захотелось уснуть и забыться)

Что?!

(В каюте воцаряется тишина, нарушаемая лишь гулом двигателей и его прерывистым дыханием. На экране монитора по-прежнему мерцает кровавая сцена, но Автор её уже не видит. В голове – пустота. И странное, навязчивое ощущение… лёгкости. Словно он сбросил с плеч тяжёлый груз.)

(Смех стихает, сменяясь кривой усмешкой. Автор потягивается, словно после хорошего сна, и похлопывает себя по карманам в поисках… чего-то. Наконец, находит небольшой пакетик с белым порошком и самокрутку. Ухмыляется): Ну вот, другое дело! Сейчас мы это исправим!

(Автор, не теряя времени, высыпает порошок на зеркальце, делает дорожку и жадно втягивает её ноздрёй. Закуривает косяк и глубоко затягивается. Лёгкость усиливается, сменяясь приятным покалыванием в теле и головокружением.)