— Мне и самой это не нравится, я тебя понимаю, — согласилась Кэт.

Вся троица устроилась поудобнее для предстоящего путешествия через пролив. Пустельга взгромоздился на бочку так, чтобы вести наблюдение через узкую щель в борту корабля. Катарина с горцем уселись на пол, и девушка прислонилась к боку шотландца.

Было что-то невероятно успокаивающее в том, чтобы находится так близко к Локлану, чувствуя, как покачивается корабль. Никогда в жизни Кэт не чувствовала себя настолько безопасно. Присутствие этого мужчины умиротворяло ее, хотя привычная жизнь была разбита на куски, и Катарина сейчас убегала от уготованного ей будущего, не желая, чтобы оно ее догнало.

Изумленная тем покоем, который ощущала, она взяла руку Мак-Аллистера:

— Ты уже думал о том, что скажешь своему брату?

— Да. «Здравствуй» кажется мне неплохим началом беседы.

Катарина рассмеялась:

— Кроме шуток.

— А я и не шучу, — глаза шотландца блеснули, а затем стали смертельно серьезными. — Все завит от того, окажется это Киранн или кто-то другой. Если Киранн, то, боюсь, я придушу его прежде, чем мы успеем обсудить, через что он заставил пройти нашу семью.

Кэт прищелкнула языком в ответ на эту напрасную угрозу:

— Я знаю, что ты не такой плохой. Скорее всего, ты обнимешь брата и пригласишь его вернуться домой.

Лэрд усмехнулся:

— Да, но все-таки желание придушить его будет велико.

— Но ты ведь сдержишься.

Мак-Аллистер взял руку, которой принцесса касалась его, и начал неспешно перебирать девичьи пальцы. Прикосновение горца вызвало дрожь в теле Кэт.

— Твоя вера в меня велика, — заметил Локлан.

Катарина наморщила нос и отозвалась:

— Да. Ведь я тебя знаю. Ты же зануда.

Горец покачал головой в ответ на ее поддразнивание. Если бы кто-то другой сказал ему такое, он бы смертельно обиделся. Но в устах этой девицы все оскорбления звучали, скорее, как слова нежности.

Что-то было с ним не так.

А затем мысли Мак-Аллистера вернулись к Киранну. Живот его скручивало в узел от сомнений, но присутствие Кэт успокаивало. Лэрд верил, что пока она рядом, все разрешится самым правильным образом. Впервые в жизни у него было такое чувство.

Катарина — самое настоящее сокровище!

Горец повернул голову к Пустельге:

— Ты не оставишь нас на минутку?

Тот сперва даже не пошевелился, словно ему потребовалось время, чтобы понять, что обращаются именно к нему.

Затем он ответил:

— Да, — и в мгновение ока покинул комнату.

Такое проворство ошеломило Локлана:

— Этот человек всегда перемещается слишком быстро.

Кэт кивнула:

— Временами он кажется таким загадочным.

Но Мак-Аллистер собирался обсудить вовсе не это. У него были гораздо более серьезные темы для разговора. Он взял руки Катарины в свои ладони, крепко сжал и повернулся к ней всем телом. Любопытство в глазах принцессы обожгло шотландца, и на один удар сердца его храбрость пошатнулась.

Однако жар девичьих рук вдесятеро укрепил его решимость и снова вернул способность говорить:

— Я хочу быть с тобой, Катарина.

Кэт озадаченно сдвинула брови:

— Но ты и так со мной.

— Нет. Я не это имел в виду.

Горец проглотил комок в горле и заставил себя произнести то, что на самом деле подразумевал:

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

От этих слов у Кэт перехватило дыхание. Она и мечтать не смела, что этот мужчина когда-нибудь скажет ей такое. Часть ее все еще не была уверена, что это не сон и не ошибка.

Локлан Мак-Аллистер хочет на ней женится?

Это невообразимо! И все же это было исполнением ее мечты. Хотя Катарина осознавала, каких жертв такое решение потребует от лэрда. А было ли это ясно ему?

— Локлан… Я… Ты понимаешь, о чем просишь?

Взгляд шотландца обжег ее своей убежденностью:

— Более чем.

Кэт не ощущала такой уверенности:

— Ты знаешь, что мой отец сделает, если узнает об этом?

— Мне плевать.

Глаза Катарины наполнились слезами:

— Твой клан…

— Его может возглавить мой брат. Брейден стал бы… — Мак-Аллистер замялся, словно на ходу меняя то, что собирался сказать, — достойным лэрдом.

Кэт засмеялась, отказываясь верить, что горец на самом деле оставил бы ради нее своих людей:

— Мой отец никогда не прекратит за нами охотиться. Он обещал меня другому, а король Франции не любит поражений.

Локлан усмехнулся ее страхам:

— Как и мы, шотландцы. Вспомни: мы — единственная страна, которую не смог покорить Рим. Им пришлось выстроить стену, чтобы защищаться от нас.