— Значит, вы пришли предотвращать смерть, держа в руках гранату с выдернутой чекой? — надменно спросила девочка.

— У нас не осталось выбора, — сказала Элис.

То, с каким безразличием и высокомерием был задан последний вопрос, не на шутку меня разозлило.

— Прямо сейчас, пока ты играешь с нами, люди гибнут! Понимаешь? Что для тебя человеческая жизнь? Кто ты, блять, такая вообще? — выпалил я на одном дыхании.

— Человеческая жизнь для меня — высшая ценность. — Совершенно серьёзно ответила девочка, а затем встала со стула, после чего он пропал. — Ты меня заинтересовал. Пойдём.

— Без Элис я никуда не пойду.

— Хорошо, — сказала девочка, а затем улыбнулась.

Вспышка. Усиливающееся головокружение. Появились рвотные позывы, поэтому пришлось сильно зажмуриться и несколько раз протолкнуть слюну сквозь сопротивляющуюся гортань. Вдруг звук, мгновенно снявший все симптомы, приятный настолько, словно сами ангелы играют твою любимую мелодию на золотистой арфе. Это пение птиц. Они завораживают тем, насколько свободны. Их перья разрезают потоки воздуха, а чёрные глазки выискивают рыбёшку в аквамаринового цвета озере, что отражает, не пойми откуда взявшийся, но очень естественный солнечный свет. А может это и море, настолько этот водоём велик. Звуки покачивающихся на ветру сосен резонируют с ласковым щёлканьем насекомых. А какой тут воздух! Никогда таким не дышал. Он чист, как тот, что генерируют сложные устройства на космических судах, химическим путём объединяя газы и получая сухой, обжигающий своей притворностью, дистиллирированный газ, но в отличие от последнего — не оставляет неприятной тяжести в лёгких. Но помимо чистоты, местный воздух обладает ещё более удивительным свойством — он живой. Приятно влажный, обладающий хвойной горечью, смягчающейся ароматом, скрытых в зелени окружающего нас леса, цветов. Совершенно сказочное место! Ни в одной игре, даже с полным погружением, я не видел, не слышал и не чувствовал такой естественной и пульсирующей жизнью природы.

— Ух ты! — по-детски вырвалось из меня.

Тут даже говорить приятнее! Я позволил себе на несколько секунд позабыть обо всём. Ещё немного, и из глаз покатились бы слёзы. Почему-то я уверен, что даже они были бы сладкими, как первый в жизни леденец.

— Ваша реакция дороже любых похвал, — горделиво сказала девочка. — Это озеро Байкал. Одно из немногих мест, что моя рука не повернулась трогать. Я лишь помогла ему очиститься.

Нас переместило на смотровую площадку, с которой открывался чарующий вид. Она искусно выточена из натурального камня чуть ниже вершины небольшого холмика. Я шагнул вперёд и схватился за деревянное ограждение.

— Раз тут так красиво, — начал я. — Почему я нигде не вижу туристов? Или просто людей…

— Все люди спят. Пожалуй, вы первые, кто видит эту красоту.

— Но сейчас же день, — не уловив суть последнего предложения девочки возразил я. — Как можно предпочесть сон, такой красоте…

Элис подошла ко мне и положила голову на плечо.

— И правда очень красиво, — сказала она.

— Я думаю, что вы, Саймон, неправильно толкуете слово сон. Позвольте мне вам объяснить, — вновь заговорила девочка. — В былые времена люди называли меня Евой, но вам я представлюсь другим именем. Меня зовут: Power4-Ai, Generation-12.a или, совсем просто — ИИ4.

Бум — ёкнуло сердце. Бум-бум-бум. БУМ. Кожа побледнела, а ноги подкосились. Я резко развернулся, что заставило капельки холодного пота, обжигая нервные окончания, скатиться по вискам, а затем уставился на миниатюрную и беззащитную девочку. Вот почему она показалась мне такой странной.

— Извини? — растеряно спросил я.

Малышка невозмутимо продолжила:

— Люди спят в капсулах вечного сна, созданных и разработанных мной — “Цукуёми”. Именно поэтому они не могут насладиться этой красотой.

— Что значит “вечного сна”? — cпросила Элис.

— То и значит. Они спят, а их сознание проживает жизнь в виртуальных мирах.

— Я не понимаю, — ответил я.

— Позвольте, — сказала девочка.

Я приготовился к очередной вспышке и закрыл глаза. В этот раз неприятных ощущений практически не было. Возможно, моё сознание уже адаптировалось к постоянным перемещениям, а возможно — помогли закрытые глаза. Теперь мы оказались в холодном, слабо освещённом и сильно контрастирующим с последней локацией, коридоре. Оба его конца уходят в бесконечность, скатываются в крошечную, почти незаметную точку ровно по центру горизонта. Его ширина составляет, может, метр, а дальше, с двух сторон, напротив друг друга, стоят овальные металлические саркофаги с прямоугольными, слегка запотевшими, стёклами на концах. Формой эти гробы напоминают капсулы гибернации, чем, вероятно, и являются в своей сути. За мутноватым прямоугольником оплавленного до чистоты кварца виднеются головы людей. Их лица расплываются в разных эмоциях: у одного — полное блаженство, у другого — грусть. Я делаю несколько шагов. За стеклом лежит совершенно спокойная девушка, а в соседней капсуле — яростное лицо мужчины. Ещё несколько шагов. Все люди разного возраста. У всех разный цвет кожи. Никакой закономерности.

— К их мозгам подключён квантовый суперкомпьютер, создающий для каждого, неотличимую от реальности, жизнь. Если интересно, я могу рассказать подробнее, но, кажется, цель вашего визита заключается не в этом.

Прогрызающий всё на своём пути, как плотоядная бактерия, интерес, вызывает явную физиологическую ломку: «Ещё! Узнать больше!». Однако Ева правильно подметила, мы прибыли сюда не за этим. По крайней мере — есть дела поважнее. Осознание. Вдруг острая, как игла, но мимолётная ярость. И это ты называешь — «человеческая жизнь — высшая ценность»? А жизнь ли это. БУМ-БУМ. Бум. Успокойся, Саймон.

//Dairy |time error|

А жизнь ли это?

— Всё верно. Мы здесь не за этим. Мы требуем от тебя остановку войны, — твёрдо и чётко заявил я.

— Но я ни с кем не воюю. Целью моего существования является защита Земли и её жителей. Всю свою жизнь я занимаюсь лишь этим, и, как видишь, вполне успешно, — ответила девочка.

Лицо скривилось в раздражении, а в голове вскипает ярость.

«Саймон, успокойся!» — вежливо, но настойчиво попросил меня голос Элис.