И тут я задумался, а может ли быть наоборот? Что будет, если Алекс начнет плакать? Сколько это в тротиловом эквиваленте? Может ли вообще она плакать? Ни в какой ситуации она не позволяла себе даже малейшего нытья. Жиди постоянно канючила, что не могло не раздражать.

Хотя… Кажется, тогда в кафе я развязал ей повязку, и на мгновение показалось, глаза ее были влажными.

Я так задумался, что даже вздрогнул от прикосновения пальчиков ее ножки к своей щиколотке. Мы сидели друг напротив друга. И, кажется, она заметила моё отсутствие, решила вернуть меня в беседу.

— Фэн, а тебе нравится местная кухня? — Ножка ее поднималась вверх, вот уже достигла колена и по внутренней стороне заскользила выше. Когда вдруг я почувствовал ещё одно касание. Бросило в холодный пот. Покосился на Жижи, она вся сияла. Не успел даже среагировать, как, кажется, они встретились.

Алекс свела брови. Жиди ничего не поняла.

И вот теперь надвигается ливень в горах, и весь терем продувается ветром. Я по-настоящему понял смысл изречения, которое так любил отец. Думаю, в кафе даже похолодало на несколько градусов!

Столь желанное прикосновение Алекс пропало. И я отодвинулся, кашляя и желая, чтобы Жиди отстала.

— Вот я думаю! Что мужчины больше любят девушек в образе женщины, а не детей! — Это был даже не намек, она смотрела в упор на растерявшуюся Жиди. Потом кинула ей в тарелку, на остатки риса, кусочек мяса.

Та ошарашенно воскликнула:

— Ты что делаешь?

— Ухаживаю за тобой! Это не видно? И моя щедрость не имеет границ, заметь! Пока ты их сама соблюдаешь! — Следом уже в тарелку и даже мимо полетели овощи, грибы, стеклянная лапша с салата.

— Да наелась я уже! — Жиди пыталась увернуться от этой добавки.

— Фэн! Останови же её!

Секунды, и Алекс стоит с супом в руках:

— Тебе надо больше есть!

Жиди выскочила, кстати, довольно смело:

— А я думаю, девушка должна быть миленькой и беззащитной, а не такой, как ты, наглая и бестактная!

Суп не удержался в чашке и пролился прямиком на платье протестующей против нахальных женщин. Благо он был уже теплым.

Жиди заверещала:

— Шуи, это ты виноват!

Тот даже растерялся, не зная, как вообще реагировать в целом. Я думаю, в последние минуты он старался слиться с интерьером. Жиди добавила:

— Должен меня защищать, и что?

Наконец до него дошло:

— А как же ваш будущий муж? Время нерабочее.

Уже давно все орали одновременно. Жиди кинула в Алекс «маринованный ледяной белый гриб», он отлетел от ее груди и попал в Шуи.

— Хватит вам!

— Держи свою невесту!

— Вот ещё, курицей закуси! — Схватила ножку в кисло-сладком соусе Алекс.

— Да я вас прикончу! Что тут устроили! — Выбежала хозяйка кафе с деревянной мешалкой в руке, от чего и я, и все участники начали бегать вокруг стола от этой ещё более возмущенной женщины.

— Я всё возмещу! — Рискнул остановиться, на всякий случай держа перед собой открытые ладони. По ним сразу и схлопотал. — Ай, ну разве так можно? Больно же!

— А устраивать тут потасовку можно, по-вашему?

Алекс и Жиди спрятались за спиной Шуи и выглядывали оттуда перепачканные едой.

— Обещаю, мы всё возместим!

— А убираться кто будет? — Сложила она руки на груди. И в ближайшие полчаса мы вчетвером оттирали стол и мыли за собой посуду. Потом ещё и оплатили по двойному тарифу. Зачем я, спрашивается, пошёл? Ревновал бы дома спокойно, без всяких волнений и трудотерапии после работы.

Алекс, кстати, довольно плохо справлялась с посудой, за что получила от хозяйки несколько замечаний.

— Что я, по-вашему, посуду мыть не умею? — Пыталась отбиться она.

— Да посмотри, всё в разводах, откуда ты такая взялась? — Не унималась хозяйка.

— Жиди, оцените, стол грязнее, чем был после ее протирки! Скажите ему наконец, что нельзя на грязнули жениться!

— Ах, вот оно что! — Расплылась в улыбке хозяйка и строго закричала: — Тебе самой практика не помешает. Что толку с красоты?

Алекс лишь смеялась:

— Я хоть красивая, а эта как курица синяя! Так и хочется ее накормить!

Хозяйка на какое-то время отвлеклась критикой ее соперницы и проверкой протирки стола.

Алекс в перчатках по локоть, вся в пене, с взмокшими волосами, прилипшими ко лбу, улыбнулась мне радостно: