Меня так трясёт, не могу совладать с телом. Выкладываю котлеты на тарелку, из картошки взбиваю пюре. Нарезаю завалявшийся огурец. С голоду муж не помрёт. Ух, мама бы меня отчитала за непозволительные оплошности. Когда тёплые ладони опускаются на плечи и слегка их сжимают, взвизгнув разворачиваюсь с ножом.

Тим округляет глаза на моё орудие. А я выдыхаю, но не надолго.

– Всего лишь хотел попросить накормить нас, - улыбается, поглядывая на нож.
– И сделать кофе.

Кажусь забавной как обезьянка в цирке, судя по выражению лица. А мне вот наоборот, ни черта не весело. Чему Тим радуется? Встрече с братом, примчал по зову спасатель. Подозреваю по звонку. Знатно переполошились, не с проста.

– Кого нас?
– голос не слушается.

– Нас, - раздаётся там, за Тимом.

Слышу как выдвигается стул.

– Что происходит, Тим?

– Всё хорошо, замки быстро поменяют и разбегутся. Прошьют защиту дома и всё будет хорошо.

Тим утаскивает кусочек огурца с тарелки, чмокает в нос и садится напротив брата, ко мне спиной. А тот обдаёт таким презренным взглядом, сложно понять причины, чем так недоволен. Что остаётся, сервирую на двоих.

– Давай, вспоминай, кому успел дорожку перебежать?
– Аристарх спрашивает у мужа.

Столовский ужин перед ними, включаю кофемашину, замечаю скептический взгляд в тарелку. Вы посмотрите, звезда морду воротит. Тим уплетает в это время мамины котлеты, от неё полуфабрикаты привозим.

– Она у тебя и готовить умеет?
– искренне удивляется, попробовав маленький кусочек.

Актёр недоучка, талантище не профукай, растрачивая впустую на ненужных баб. Вытрясаю из пузырька валерьянку себе в кружку с чаем. Приподнимает вопросительно бровь. Плевать мне, я хочу спать как труп и не помнить тебя. Тим резко обернулся, нахмурился. Потом будет допрос устраивать по поводу вонючей настойки. Ну не пью я, один раз себе позволила и вон чего... Стоп! Не надо воспоминаний. Видимо переборщила, вкус у чая отвратный.

Я знаю, видит мандраж и понимает его причины, это самое паршивое. Разговор братьев пролетел мимо меня, постоянно в себе. Очнулась, когда жужжащие рабочие судя по звукам складывать инструмент принялись, Тим отлучился, оставив меня с ним наедине. Взгляды скрестились тут же, смотрим, оторваться не можем, по крайней мере я.

– Подумала?

Промолчала.

– Долго не думай, я времени не давал. Это будет лучший исход для тебя.

Зачем это делает, мне не понять. У него для каждого проработан свой сценарий. Молчу и рассматриваю гада. Привыкла видеть немного в другом обличье, а тут джинсы тёмные, футболка голубая, слегка растрёпанные волосы, чуть влажные с дождя, на щеках темнеет щетина. Выглядит моложе двадцати девяти лет. Он всего на четыре года старше, а занимает высокий пост, не просто занимает, он власть и сила, эти слова всегда ассоциируются с ним у всех. Боятся, уважают, не из тех значит кто тупо живёт на родительские бабки и транжирит расточая молодость. Удивительный человек. Ну поклонись теперь ему, чего уж там, аплодируй стоя. Прикрываю на секунду глаза, распахиваю, а он передо мной, отбирает воздух, втягиваю быстро носом, лучше бы этого не делать, знакомый аромат кружит голову. Моргаю в страхе, возвышается расправив плечи, здоровенный, потрясающий, загораживает собой весь мир от меня или меня от всего мира, манит губами. Кружка падает из рук, жаль пуста, успеваю подумать. И он взвыв, отскакивает на одной ноге, ухватившись за другую, жалостливо глянув на меня. Прямо ему по пальцам.

Тим вернулся, вовремя, взгляд с него на меня, потом усмехается.

– Юль, ты за что его? Приставал?

Жаром так обдало, лицо загорелось. Муж наблюдает внимательно за моей реакцией.

– К ней пристанешь, - звучит обиженно от пострадавшего.

Не, ну талант!

– Кофе на столе, я спать, - бросаю и пулей вон.

Колотит неимоверно, валерьянка не то, что мне нужно, совершенно. Литр водки и в кому. Залезла под одеяло, трясусь схватившись за голову. Больше не выдержу вариться в этом. Как другие живут в подобном годами, мне не понять. Раскрыть правду, и пусть израненная, зато живая выберусь. Может пройдёт время и я оправлюсь, вернусь к нормальному состоянию. Совершенно не замечаю ничего вокруг себя, жизнь пролетает мимо, в том числе моя собственная.

С того дня как мы побывали в доме родителей Тима, он изменился, я чувствую. Смотрит по-другому, трогает, целует и будто наблюдает. Тяжело дышать становится, спазмы в лёгких душат, грудная клетка пылает. Сползаю с кровати и тащусь словно на издыхании к лоджии. Сил нет открыть дверь, оседаю на пол часто пытаясь вдохнуть, голова кружится.

– Юль, - подскакивает Тим, - Юль, что с тобой?

– Дышать не могу...

– Телефон, - рычит зло, мечется.
– Твой где?

– Открой...
– молю жалобно, ухватившись за ручку.

Распахивает, в комнату врывается влажный, холодный воздух. Вдыхаю жадно через рот, прикрыв глаза, остужает агонию, снимает спазм лёгких. Тим обнимает меня за ноги, опустившись рядом на колени, смотрит в лицо.

– Лучше?
– обеспокоен.

Киваю и откинув голову просто дышу. Хочется плакать, а слёз нет. Дошла до ручки, нервы сдали, и я совсем ничего не ела. Меня аморальщина эта разбирает на составляющие. Убивает смотреть на себя ничтожную.

– Тим, у нас уже ничего не получится...
– слова застревают в горле.

Собираюсь силами, сейчас должна поставить точку. Дальше будет хуже, в первую очередь для меня.

– Юля, Юля...
– целует лицо, обхватив ладонями.
– Мы сможем, у нас всё получится. Верь мне, мы справимся. Прости за утро. Ты совсем охладела ко мне, жутко не хватает твоих касаний, утрешних поцелуев, дурные мысли в голову лезут. Меня ревность сжирает, я хочу свою Юлю назад.

Смотрит в глаза, ищет ответы на не высказанные вопросы. А я мысленно отвечаю. Её больше нет, умерла три месяца назад былая Юля.