В периоды инспекций Государя проверялась боеспособность войск, настрой и боевой дух представителей генералитета, офицерства и рядового состава.

Во время поездок на фронт Императора отличала особая внимательность и деликатность. Он стремился посетить все части и батареи в инспектируемых войсках: во время смотра здоровался со всеми военнослужащими (офицерами — лично). Так, на Празднике Георгиевских кавалеров 26-го ноября 1915 года Государь обошел всех 170 офицеров-кавалеров и пообщался с каждым. И хотя это заняло полтора часа времени, но произвело огромное впечатление на присутствующих.

Характеризуя значимость посещения Николаем II воинских частей на передовой, офицер управления генерал-квартирмейстера Штаба Верховного Главнокомандующего штабс-капитан М.К. Лемке писал: «Всем нравятся здесь частые поездки царя к войскам; Николай Николаевич ездил только в штабы фронтов, а войска почти не видел» [167] .

Наконец, визиты Императора на фронт носили и важную информационную нагрузку: общаясь с непосредственными участниками боевых действий, Государь мог составить свою картину реальной обстановки, зачастую отличную от преподносимой ему в Ставке, а также услышать мнение фронтовиков о тех или иных представителях высшего командного состава. Так, по свидетельству очевидца, данное обстоятельство приносило свои плоды: «Государь внимательно слушал доклады начальствующих лиц, вставляя свои замечания, которые ясно показывали, что он знает подробно все действия доблестных войск до отдельных частей и их начальников включительно. Это видимо не нравилось некоторым из высших чинов штаба» [168] .

Во время одной из таких поездок по фронту Император Николай II вместе с Наследником Цесаревичем Алексеем Николаевичем оказался непосредственно на передовых позициях — в 3–4 км от передовой, в сфере огня полевой артиллерии противника. Граф Д.С. Шереметев вспоминал: «Государь настойчиво требовал, чтобы Его допустили до передовых окопов наших пехотных подразделений. Генерал-адъютант Иванов боялся взять на себя такую ответственность, но Господь Бог, видимо, благословил желание Государя: с утра пал сильный туман, дорога, ведущая к окопам и обстреливаемая неприятельской артиллерией, сравнительно была более безопасна. Генерал-адъютант Иванов настоял, чтобы было не более трех автомобилей… Окопы были заняты одним из наших пехотных полков. Государь приказал Цесаревичу хранить полное молчание. Рота солдат, вынырнувшая из окопа и возвращавшаяся на отдых, с удивлением узнала Цесаревича Алексея Николаевича. Надо было видеть радость и изумление солдат, когда они поняли, что перед ними Государь Император с Наследником Цесаревичем» [169] .

Значение смотров и посещений Императором частей и учреждений в период тяжелой войны имело огромное значение. Войска, ведущие однообразную военно-походную жизнь, зачастую видевшие лишь свое ближайшее начальство, буквально наэлектризовывались от вида самой фигуры монарха, подтягивались и ободрялись.

Генерал-майор П.Н. Краснов следующим образом писал о впечатлении, которое производили Государь с Наследником на солдат и офицеров: «Государь взял на руки Наследника и медленно пошел с ним вдоль фронта казаков. Я стоял во фланге своей 3-й сотни и оттуда заметил, что шашки в руках казаков 1-й и 2-й сотен качались. Досада сжала сердце: «Неужели устали?… разморились». Государь подошел к флангу моей сотни и поздоровался с ней. Я пошел за Государем и смотрел в глаза казакам, наблюдая, чтобы у меня-то, в моей «штандартной» вымуштрованной сотне, не было шатания шашек. Нагнулся наш серебряный штандарт с черным двуглавым орлом, и по лицу бородача, старообрядца, красавца-вахмистра потекли непроизвольные слезы. И по мере того, как Государь шел с Наследником вдоль фронта, плакали казаки и качались шашки в грубых, мозолистых руках, и остановить это качание я не мог и не хотел» [170] . А.С. Лукомский отмечал: «Видя Государя я, как и другие, испытывал только чувство обожания, подъема и ощущение, что сделаешь всё, что будет приказано Царем… В войсках ощущались те же чувства к Царю и Наследнику» [171] .

Показательно, что уже на грани отречения монарха обаяние Николая II в глазах простых солдат и офицеров было все так же высоко. Очевидец следующим образом описал встречу Государя с военнослужащими идущего на фронт эшелона 28-го февраля 1917-го г.: «Мы проезжали медленным ходом какую-то небольшую станцию, на которой стоял встречный поезд с эшелоном направлявшегося на фронт пехотного полка. Им, видимо, было уже известно о проходе императорского поезда: часть людей с оркестром стояла выстроенная на платформе, часть выскакивала из теплушек и пристраивалась к остальным, часть густой толпой бежала около наших вагонов, заглядывая в окна и сопровождая поезд. Его величество встал из-за стола и подошел к окну. Звуки гимна и громовое «ура», почти такой же искренней силы, как я слышал на последнем смотру запасных в Петрограде, раздались с платформы при виде государя и невольно наполнили меня вновь чувством надежды и веры в нашу великую военную семью и благоразумие русского народа» [172] .

После Высочайших смотров военная цензура в течение недель читала восторженные солдатские письма на родину о посещении Государя, о том, какой он и т. п.

Соответственно, можно утверждать, что сама фигура монарха России была своеобразным знаменем, а появление Государя на фронте вызывало ни с чем не сравнимый подъем и воодушевление. Так, в Хырове (10-е апреля 1915-го года) солдаты 3-го Кавказского армейского корпуса бежали за автомобилем Императора, рискуя попасть под колеса, так же вели себя солдаты 13-го стрелкового туркестанского полка в Меджинкерте (1-го декабря 1914-го года), восторженно проявлял свои чувства гарнизон Осовца в сентябре 1914 года, радостно «ревели» пластуны в Севастополе 18-го апреля 1915 г. и т. д.

Реализация военно-представительской функции имела и практические последствия. Император 1-го ноября 1914 года объезжал форты крепости Гродно — и немцы были отбиты с большими потерями. Государь благословил под Сарыкамышем в Меджингерте 1-го декабря 1914-го года войска Кавказской армии — и последние, отражая турецкое наступление, в скором времени разгромили 3 турецких корпуса [173] . Та же ситуация произошла и с 3-м Кавказским армейским корпусом после смотра в Хырове. В обстановке развития Горлицкого прорыва противника он одержал блестящие победы под Сенявой и Таржимехами, отражая германское наступление. Воодушевленные Государем русские войска даже в оборонительных боях были победоносны.

2) Кадровая функция — расстановка кадров высшего звена военного управления России. Прежде всего, это касалось сотрудников Ставки.

Оперативный аппарат Ставки был значительно обновлен.

Генерал-квартирмейстером стал генерал-майор М.С. Пустовойтенко — вдумчивый специалист-исполнитель. Его сменил затем генерал-лейтенант A.С. Лукомский — ведущий специалист по мобилизационным вопросам. За успешное проведение мобилизации 1914-го года он был удостоен крайне редкой награды — ленты ордена Святого Георгия к имеющемуся ордену Святого Владимира 4-й степени («в воздаяние особых заслуг, оказанных им делу блистательного выполнения мобилизации»). Дежурный генерал при Верховном Главнокомандующем генерал-лейтенант П.К. Кондзеровский был отличным и знающим работником, со стажем работы в должности 8 лет.