Приказ от 12 декабря 1916-го года был вызван очередной попыткой военно-политического руководства германского блока осуществить зондаж в руководстве держав Антанты на предмет заключения мира.

Документ интересен тем, что называет причины, по которым Россия не может пойти на этот шаг. Это:

1) нахождение противника в пределах России и Франции;

2) определена сущность Германского блока как коварного и жестокого агрессора и нарушителя международного права;

3) только полная победа приведет к цели войны и в какой-то мере будет компенсацией за пролитую кровь и понесенные лишения.

В приказе указывалось на необходимость обладания Проливами (экономическая цель войны), создания свободной Польши и решение других политических задач. Наконец, вновь отмечались верность союзническому долгу и вера в скорую победу.

Указание на СКОРУЮ победу имело под собой надлежащую почву. Стоит отметить, что общего наступления Антанты 1917-го года боялись сами немцы. И враги, и союзники России отмечали, что еще никогда за войну (как зимой 1917-го года) русская армия не была так сильна в материальном плане. Именно ослабление и гибель Русского фронта в 1917-м году позволили германцам провоевать на Западе лишний год, перебрасывая дивизии и вывозя ресурсы с востока на запад.

Война 1914–1918 гг. — война коалиционная. Это похоже на сообщающиеся сосуды: поражение на Востоке влекло победу на Западе и наоборот. Ситуация изменилась, когда не стало Русского фронта. Этот факт отмечает исследователь военной статистики французский подполковник Лярше: «Начиная с октября 1917… [присутствует] «опорожнение» русского фронта в пользу западного…» [195] . И он же отмечает, что «свобода действий германского высшего командования стала очень широкой только с началом русского краха в 1917 г., который освободил массу германских армий на русском фронте и позволил немецкому командованию сосредоточить в начале 1918 г. 4/5 всех своих сил на западе» [196] . И «цифры… дают выводы, что русский фронт был тем фронтом, который притянул на себя и потребил большую часть австро-венгерских сил, намного больше, чем итальянский. Представляется даже весьма вероятным, что Двуединая монархия рухнула бы еще в 1917 г., если бы Россия продолжала в этом году борьбу с такой же энергией, как в 1916 г. Мировая война несомненно была бы сокращена на 1 год» [197] .

Кампания 1916-го года продемонстрировала кризис резервов Германии. Французский генерал Бюа писал: «Конец 1916 года отмечает самый критический момент германской армии, который она никогда еще не переживала не считая окончательного ее кризиса 1918 года. Ее фронт был прорван союзниками в двух местах в июне (в Галиции) и в июле (на Сомме) что ей угрожало падением; в августе наконец Румыния объявляет войну в пользу Антанты и таким образом расстраивает всю оборонительную систему австро-германского укрепления» [198] .

На кризис резервов Германии в период битвы на Сомме и Брусиловского наступления обратил внимание германский военный историк X. Риттер: «К жестоким ударам молота на Сомме присоединилось генеральное наступление русских на фронте от Румынии до Восточного моря. Германия, вся израненная, истекала кровью. Наступил кризис, ставший вопросом жизни…. за отливом всех сколько-нибудь излишних отрядов и отрядиков в австрийскую армию, для первоначального германского фронта, на протяжении почти 1000 километров, в резерве оставалась одна единственная кавалерийская бригада. Наконец, в роли спасителей появились даже турки» [199] .

Это говорит о том, что: а) кризис резервов противника в кампании 1917-го года носил бы еще более острый характер, и соответственно б) при условии согласования усилий союзников нанесением скоординированных ударов был реальный шанс добиться победы над германским блоком в 1917-м году.

Генерал А.А. Брусилов тоже считал, что война могла окончиться в августе 1917-го года [200] .

Возвращаясь к тексту приказа, можно отметить следующее.

Из приказа следовало, что только военное поражение врага — гарантия стабильного послевоенного мира. В наши дни, имея перед глазами опыт Второй мировой войны, можно констатировать, что и здесь Император был абсолютно прав. Недаром А.В. Суворов любил говорить, что недорубленный лес опять вырастает.

Наконец, особый интерес представляет впервые сделанное от имени Императора заявление о создании после войны независимой Польши.

30-го июля 1915-го года в речи перед производимыми в офицеры гардемаринами Император подчеркнул, что как бы ни были тяжелы времена, Россия их переживет и останется великой, единой и неделимой. На георгиевском празднике 26-го ноября 1915-го года из уст Государя прозвучало: «Будьте твердо уверены, что, как я уже сказал в начале войны, я не заключу мира, пока последний враг не будет изгнан из нашей земли. Я заключу мир лишь в согласии с союзниками, с которыми мы связаны не только договором, но и узами истинной дружбы и кровного родства». А 20-го декабря того же года перед строем частей Западного фронта он вновь говорил о верности союзническому долгу и о том, что долгожданный мир не будет заключен, пока войска противника не будут отброшены с российской земли.

Посещение Государем фронта указывало на его особое внимание войскам Действующей армии. Проникнутые высоким патриотизмом, ясные и четкие приказы, несомненно, поднимали дух войск, способствуя успеху в боях. Осенние сражения 1915-го года действительно являлись переломными: бои на Серете, Виленская, Луцкая и Чарторийская операции имели важнейшее значение для всего Русского фронта.

5) Функция оперативно-стратегического руководства.

Сам Император не считал себя квалифицированным специалистом в данной сфере. У него были отличные начальник Штаба и аппарат Ставки. Тем не менее, ряд вопросов и в данной сфере оказался под непосредственным рассмотрением Императора Николая II.