Но этот гад уже держал кинжал у шеи Тайлы — остриё блеснуло, прижатое к её кремовой коже:

— Тайла, я приказал убрать руки… — проговорил он и глянул на меня, — А ты, если дёрнешься — перережу ей глотку, понял, железка?

Глотку, значит. Пока не хотелось терять союзницу — она мне ещё пригодится.

— Да ладно тебе, у меня дома так здороваются, а ты сразу в панику, хе-хе! — хмыкнул я, разведя руками.

— Посмотрим, как ты будешь ржать на арене, урод. Король предвкушает, как разорвут регенерата. Он питает к таким, как ты, особую ненависть — прям зубы скрипят от злости.

— Таких, как я, увы, не любят, факт… — пожал я плечами, как будто это не новость с первой полосы. — Но тебе стоит убрать кинжал и назвать своё имя, красавчик остроухий.

— Имя? — переспросил он, и его шлем задвигался, как у какого-то трансформера, открывая лицо — до скрипа красивое, остроухое, с холодными зелёными глазами, как осколки льда. — Зачем тебе, если жить осталось не больше часа, железный придурок?

Над головой всплыл уровень — десятый, мать его! Ясно, почему так силён — не шестёрка, а игрок покрупнее. Остальные тоже не шваль — учатся на своих ошибках, суки. Имя: Ворион Намил.

— Нет ничего интереснее, чем пробовать новое, — ухмыльнулся я, склонив голову набок, как волк перед прыжком. — И сегодня я сожру тебя, Ворион…

Нас заковали в странные наручники — какие-то корни, мать их, сплетённые в тугие браслеты, что, к их чести, держались крепче стальных кандалов. Мы ковыляли по одинаковым коридорам, как стадо на убой, в неизвестном направлении — свет тусклый, стены гладкие, как будто вылизанные, и ни черта не понятно, куда нас тащат. Даже мой скан местности, который я так гордо юзал в джунглях, тут обосрался — сигнал отскакивал от стен, как резиновый мячик от бетонной плиты, не давая ни намёка на карту.

«Ну, булыжник вроде оклемался чуток», — думал я, косясь через плечо на Тах’Рахта, что плёлся позади. Его каменная туша выглядела получше, чем полчаса назад, когда он был похож на груду щебня после взрыва. — «Спасибо, мужик, выручил!» — кивнул я ему, и он, как будто уловив мою мысль, кивнул в ответ, чуть не задев башкой потолок.

Рахт топал за мной тяжёлой, но уверенной походкой — каждый шаг отдавался глухим стуком, как будто кто-то ронял булыжник на бетон. Тайла всё-таки подлатала его своей магией — раны на его каменной башке затянулись, кровь больше не текла, хотя шрамы остались, как зарубки на старом дубе. И эта её магия — штука занятная! Она просто приложила руки, и всё — кожа начала стягиваться, как будто кто-то невидимый зашил его на скорую руку. Не будь у меня «нановосстановления», она была бы просто незаменима… Бляха-муха! Так у меня ж его теперь считай и нет, с этой выработкой энергии, как у дохлой батарейки!

«Система! Я вообще смогу использовать „нановосстановление“ с этой хренью?» — мысленно рявкнул я, чувствуя, как внутри всё сжимается от дурного предчувствия.

Ответ положительный.

Фух… Выдохнул, аж пот с железного лба потёк. Уже начал думать, что совсем в заднице оказался.

Максимальный потенциал фонового умения «нановосстановления» при текущей выработке энергии: 0.005 ед./мин.

«Спасибо, твою мать за ногу!» — бросил я, закатив глаза.

Это ж, по сути, вообще ни о чём! М-да… Теперь стоит задуматься: а может, её магия работает и на киборгов вроде меня? Надо бы проверить, если выживем, конечно.

Шагая по этим бесконечным коридорам, я наконец начал замечать перемены в своём теле — и чёрт, это было круто, даже несмотря на всю боль! Во-первых, выглядело оно теперь иначе: руки, ноги, торс — всё покрыли мелкие тёмные чешуйки, как древняя броня, выкованная каким-то мастером-маньяком. Каждая чешуйка плотно прилегала к другой, повторяя изгибы тела, как вторая кожа — только стальная, и с блеском. Во-вторых, я стал легче — потеря двенадцати кило не могла не сказаться. Ещё в том прыжке против альвов я почувствовал, как тело стало шустрее, как будто скинул рюкзак с кирпичами. Надо бы эту виверну до максимума прокачать — защита, скорость, всё в одном флаконе!

«Даже если это будет больно, как будто меня живьём на гриле жарят… Ох, мать твою…» — уже не так бодро подумал я, вспоминая, как меня недавно выворачивало от адаптации.

— Эй, Ворион, ушастый мудак! — крикнула Тайла впереди меня. Она шагала прямо передо мной, а дальше, во главе нашей печальной процессии, топал этот самый остроухий ублюдок.

«Мне кажется, она его знает… Даже когда он ввалился в камеру, сразу к ней по имени обратился, как к старой знакомой», — подумал я, прищурившись.

— Закрой свой поганый рот и иди молча! — рявкнул он в ответ, даже не оборачиваясь, но голос его был грубый, как наждачка по ржавому железу.

— Пошёл в задницу, козёл! — отрезала Тайла, не сбавляя шага.

«О, это по-нашему, по-русски, с душой!» — усмехнулся я про себя, чуть не заржав в голос.

— Тайла, если продолжишь выёживаться, выйдешь на арену в таком виде, что даже твой братец не узнает твою размазанную рожу… — проговорил он, и в голосе его сквозила угроза, холодная, как лезвие кинжала у горла.