Мы уже видели купол одного из входов в метро — чёрный, потрескавшийся, но всё ещё торчащий над землёй. Нужно было перебраться на ту сторону и спуститься вниз. Лучше бы сделать это раньше, через подземный переход, но вовремя заметили дроны-ищейки, кружащие неподалёку. Их тут было меньше, чем на окраинах, но всё равно хватало.

— Так, давайте по одному, — объяснял я, оглядывая отряд. — Первыми пойдут те, у кого части «бластера», ясно?

Все кивнули. Обсуждения были излишни — каждый знал своё дело.

— Хорошо, идём.

Прошли мы на удивление гладко. В последнее время у нас даже с тем, чтобы просто посрать, были проблемы, а тут — раз, и без единой проблемки. Остановились у входа в старый торговый центр — почти полностью сгоревший, с обвалившимися стенами и торчащими балками. Казалось, чихни — и эта хрень рухнет, как карточный домик.

— Отлично, ждём десять минут — изучаем периметр и дальше по одному ко входу. Распределяемся вдоль стен. Первыми заходят «лёгкие», носильщики следом.

— Окей, — кивнул Федя, потирая распухший нос, словно признавая мой авторитет.

— Брат, — позвал Андрей, отводя меня в сторону.

Мы отошли ближе к двери, и он протянул что-то в зажатом кулаке.

— Возьми, — попросил он, глядя мне в глаза.

Я протянул ладонь, и на неё лёг серебряный крестик.

— Андрей, ты же знаешь, что я думаю об этом, — проговорил я, хмуро глядя на вещицу.

Не то чтобы я раньше был набожным — я просто не задумывался. Покрестили, ну, праздники справим — всё как у всех. Но война выжгла последнюю веру, как напалм. В отличие от брата — в нём она, наоборот, окрепла, стала его якорем.

— И к тому же — он же твой, — добавил я, пытаясь вернуть крестик.

— Вань, я не прошу тебя поверить в него. Ты тот, кто ты есть, и с этим ничего не сделаешь. Но прими его, прошу, — в его голосе сквозила странная тревога, от которой у меня внутри что-то сжалось.

— Брат, всё нормально? — спросил я, всматриваясь в его лицо.

— Да, всё правда хорошо. Оденешь?

Я хотел отказаться. Странно же это всё. Зачем мне крест, если веры нет? Почему он снял его? К чему это? Но его взгляд — тяжёлый, почти умоляющий — не дал мне сказать «нет». Что-то в нём было такое… Я не смог отказать.

— Хорошо, — буркнул я, надевая крестик на шею.

— Эй… — тихо бросила Крис, напряжённо вслушиваясь. — Слышите?

Я быстро подошёл к ней, прислушался…

Бам… Бам… Бам… Бам…

— Атланты? — спросил я, чувствуя, как пальцы сами сжимаются на винтовке.

— Похоже на то, — сказал сбоку Витя. У него на них был особый нюх — об этом напоминала отсутствующая левая рука.

— Уходят на север…

— Там же «Львы» сейчас, — напомнила Крис, нахмурившись.

— Нет больше «Львов»… — грустно прошептал Савва, опустив голову.

Мы промолчали минуту. Сказать было нечего. Помочь им не могли. Даже предупредить

— Идёмте, — сказал я, — Если часть сил уходит на север, в тоннеле должно быть немного.

Мы двинулись к дверям в установленном порядке. Быстро вошли внутрь. На полу валялась разбитая плитка, искорёженный металл раскинулся вокруг вместе с обломками дверей и щепками. Без разговоров пошли дальше, шаги гулко отдавались в пустоте. Оказались у эскалаторов — большинство были разрушены, зияли чёрными провалами, как пасти чудовищ с зубами — ступенями.

— По одному, — сказал я, и мы спустились по единственному уцелевшему эскалатору, скрипящему под ногами.

Впереди проход был завален бетонными плитами и землёй, как и ожидалось. Мы начали устанавливать «бластер». Савва руководил процессом, ловко соединяя части, и вскоре он стоял собранным. Установка не выглядела впечатляющей — если не считать четырёх пятидесятикилограммовых батарей, заряда которых хватит лишь на один выстрел.

— Савва, давай, — скомандовал я.