Кажется, мы сидим тут уже почти два часа.

А ведь мне ещё нужно найти отель и принять душ перед сном. И всё это желательно сделать до полуночи. Иначе я завтра просто не встану на работу или усну прямо за рабочим столом.

— Тогда я прошу у официанта счёт, заказываю такси и мы едем ко мне домой, — говорит он с улыбкой, от которой моё сердце пропускает удар.

А вино развязывает мне язык. И если бы трезвая я просто промолчала, то сейчас смело говорю:

— Ты сильно рискуешь, Влад, со своими шуточками. Я ведь могу и согласиться.

Я ожидаю, что он опять отшутиться в ответ.

Но он неожиданно серьёзно спрашивает:

— А кто тебе сказал, что я шучу?

Влад говорит это так искренне, что легко поверить.

Но я-то знаю, что это не так.

Правда, спорить я не желаю и потому лишь улыбаюсь в ответ.

Где-то в глубине души мне очень хочется, чтобы это было правдой. Хотя обычно я на такое никогда не соглашаюсь. Я и в молодости-то никогда так не делала. Не потому, что осуждала подобное поведение или считала неправильным.

Нет.

Просто не могла.

Это было не в моём характере.

А тут мне вдруг захотелось согласиться и поехать. Вспомнить, каково это, когда на тебя смотрят так, словно очень сильно хотят. Почувствовать себя опять желанной. Сейчас мне это было особенно сильно нужно.

Тем более что с Антоном я себя такой не чувствовала никогда.

Всё это осталось где-то далеко в прошлом. В молодости. Когда бурлили гормоны, и я ещё верила в любовь.

И всё же было во взгляде Влада и что-то ещё.

Может быть, намёк на влюблённость?

Лёгкую.

Но всё же.

Или я просто себе это придумала.

Он, может быть, просто хочет закрыть старый гештальт, переспав с одноклассницей, которая когда-то ему нравилась. Осуществить так сказать давнюю мечту. А я себе тут уже напридумывала всякого разного по старой женской традиции.

Только сегодня я была совсем не против обмануться и поверить.

Всего один раз.

Всего на одну ночь.

А утром мы бы навсегда расстались и разъехались. Главное — не строить никаких иллюзий и чётко осознавать, что чувств тут никаких нет.

Одна только похоть.

Но я молчу.

Влад расплачивается по счёту, потом помогает мне с курткой, а на ступеньках я неожиданно подскальзываюсь. Но он не даёт мне упасть, подхватив, а затем склоняется низко-низко и выдыхает мне практически в губы:

— Осторожнее, Синичкина. А то переломаешь свои прелестные ножки.

— Прелестные ножки? — переспрашиваю удивлённо я, завороженно глядя в его глаза.

Он смотрит так, словно я его главное сокровище. И этого сердце сладко замирает в груди. Кажется, на меня никто так не смотрел целую вечность.

Да и ножки мои прелестными никто давно не называл.

— Именно. А ещё они охрененно смотрелись бы на моих плечах, — говорит Влад и, преодолев разделяющие нас сантиметры воздуха, целует меня.

Сначала осторожно и нежно.

Словно спрашивая разрешения.

А убедившись, что сопротивления не будет, он углубляет его, властно врываясь языком в мой рот и сразу захватывая инициативу.

Я с радостью отвечаю ему, полностью растворяясь в этом поцелуе. И словно со стороны слышу собственный стон. Потом неожиданно громко сигналит машина, и я вздрагиваю, отстраняясь.

И тут же ощущая сильные руки Влада на своей талии.

Он сжимает её, а сам упирается своим лбом в мой и, заглянув в глаза, говорит:

— Если ты не согласишься, мне придётся тебя похитить, Синичкина. А потом всю ночь доказывать, как сильно ты ошибалась, отказывая мне.

Я улыбаюсь и тихо говорю:

— Боюсь, что всё ночь не получится. Мне завтра рано вставать на работу.

— То есть остальное тебя устраивает? — спрашивает он вкрадчиво.

А я отчётливо понимаю, что это последний шанс сказать ему «да». Потому что несмотря на его слова, я уверена, что Влад легко меня отпустит, если откажусь. И больше мы никогда не увидимся.

Возможно, будет ещё один звонок от него по поводу моей машины.

Или, что скорее всего, он поручает это своему водителю.

Глава 8

И я так и не узнаю, каково это — провести с ним ночь.

Так ли это было бы хорошо, как мне кажется и как обещают его глаза?

А я хочу это узнать и потому говорю смущённо:

— Не имею.

Хотя уже давно не девочка.

Но с ним я словно на время вернулась в прошлое.

— Тогда запомни свои слова. Потому что с этой минуты отказы не принимаются, — говорит он.