– Ерунда какая-то, – Эмма пожала плечами. – Нужно больше света, ничего не видно. Но это ненастоящие ноги. Вот, смотрите, – она вытянула из кустов второй обрубок и продемонстрировала её толпившимся за спиной. – Как от манекена, что ли.

– Ну и кто же устроил здесь этот перформанс? – подойдя чуть ближе, спросил Иконников. – Это, знаете ли, из ряда вон. И можно уже, наконец, какое-нибудь освещение включить?

– Да с пультом что-то, – тыкая в сенсорные кнопки планшета, отозвался Иван.

– Или вы мне специально такой приём устроили?

– Ну что вы, – шумно дыша и приходя потихоньку в себя от потрясения, развёл руками управляющий. – Ну разве мы можем, да и зачем? Вы ж наш благодетель.

– Вместо этих мелких лебезений вы бы лучше работали как следует, – поджал суровую нитку губ Иконников. – Спасибо за встречу, я спать. Со всеми поговорю завтра. Отдельно. Не удались у нас совместные посиделки, – жёстко закончил он и, вырвав из рук Ивана свой телефон, пошёл по дорожке, ведущей к коттеджам.

Люди, оставшиеся стоять возле недавнего места странного происшествия, почувствовали себя неловко, неудобно и одномоментно всем почему-то стало стыдно, хотя не было понятно, кто мог так зло и не вовремя пошутить.

– Холодно очень, – через несколько секунд сказал Майк. – Пойдём внутрь? Там есть у меня, – он пощёлкал пальцами по шее, – забыл, как это по-русски. Согрев?

– Для сугреву, – хлопнул его по спине Иван. – Пошли. А с этим, как рассветёт, разберёмся. Говорил я, надо ставить нормальные системы, а не ваши эти «умные дома». Они, Сергеич, на наших карельских землях почему-то тупеют и лажают.

Потревоженная ночь снова завернулась в тишину и уснула под воющую колыбельную ветра.

Люди забрались в тёплое помещение бара, и с опаской поглядывали в сторону кустов, где журналист обнаружил страшную находку. Иван попеременно прикладывался к большому графину с водкой, Корабельников, видимо, ведя внутренний диалог, кивал в такт разгоревшемуся спору, а Волков с Эммой и Майком сидели возле стойки бара и молча опустошали бутылку с виски.

Песни ветра вскоре разогнали всех по домам, Эмма еле доплелась до своего крыльца и, несколько раз не попав электронным ключом, просто посильнее рванула на себя дверь и крякнула:

– Сработало! Всё через одно место.

Упав спать прямо на диванчике в небольшой гостиной, Эмма через несколько часов продрала глаза, выдернула из-под себя затёкшую руку и глянула на надсадно орущий телефон.

– Здравствуйте. Квартиры в новых домах…

На этих словах Эмма бросила телефон на пол, рухнула лицом в диван, но поворочавшись поняла, что больше не сможет заснуть, и поплелась в душ, косясь на циферблат часов.

– Шесть утра, совсем они обалдели со своей рекламой, – прошипела она.

Привычно дойдя до бара, Эмма по дороге сообразила, что сейчас там может никого и не быть: когда все расходились, Волков с Майком ещё клевали носами над стойкой и, скорее всего, единственное радушное место в этом унылом пространстве закрыто.

Но нет, внутри горел свет, выведенный наружу динамик ронял мелодичные ноты, и серое крыло рассвета уже летело над горизонтом.

– Так и не ложились? – зайдя внутрь, спросила Эмма.

– Нет. Общаемся, – чуть заплетающимся языком сказал Майк. – Артём он такой, – мужчина пощёлкал пальцами, видимо, пытаясь подыскать нужное слово, – за компанию.

–Компанейский, – поправила его Эмма. – А этот что? – раздосадовано протянула она, глядя на распластанного на софе Ивана.

– Спит. Он там давно отдыхает, мы пока решили не будить. Кофе будешь? – икнув, спросил Майк.

– Будешь, – передразнила его Эмма. – Сейчас перекушу и надо это безобразие сворачивать, ведь инвестор приехал. Петюню нашего как бы кондрат не хватил от шквала отрицательных эмоций. Дай тебе, их господство будет долго спать на свежем воздухе, а если нет? А тут у нас Ванька пьяный дрыхнет.

Набрав в тарелку еды со вчерашнего банкета, Эмма плеснула в чашку кофе и присела за столик у окна.

– Ты отделяешься от коллективного, – как всегда путая окончания, проговорил Майк.

– Только от вашего коллективного бессознательного. Да и у вас там своя атмосфера, – поморщилась Эмма. – Праздничная такая, а мне ещё работать.

– И мне нужно, – пьяно отозвался Волков. – Но мне эти ноги в глаза прямо смотрят. Жуть! И ты ж понимаешь… – он икнул и остановил свою пламенную речь. – Ночь, шелестит что-то, в разы гаснет свет, – резанув ладонями воздух, журналист понизил голос и добавил шёпотом: – Я фонарик зажигаю, а там ноги торчат. Ужас, – отхлебнув из своего бокала, Волков передёрнул плечами.