Я дернулась, будто он физически толкнул меня, хотя он стоял в метре от меня.

— Ты знаешь, как сильно я люблю Летти, — мой голос прозвучал шепотом, будто кто-то заглушал мои радиоволны.

— Но этого недостаточно. Нашей семьи недостаточно.

Мои глаза превратились в щелочки.

— Как ты смеешь обвинять меня в этом!

Он встретился со мной глазами, и я увидела в них боль, но мне было трудно видеть сквозь огромное количество боли, кристаллизующейся внутри меня, разрывающую меня на части.

— Это то, чего я всегда хотела, Гейдж. И это не первый раз, когда я подумываю о том, чтобы выносить твоего ребенка… Еще до того, как ты прикоснулся ко мне. А теперь… Теперь ты хочешь сказать мне, что даже не будешь рассматривать это из-за выбора, который сделал после рождения Летти? — Я покачала головой. — Это равносильно тому, если я попрошу тебя бросить хоккей…

— Ты хочешь, чтобы я это сделал? Тебе нужно, чтобы я проявил себя?

— Я бы никогда не попросила тебя сделать это, Гейдж. Хоккей — и эта маленькая девочка — это твоя жизнь. — Я смахнула случайную слезу, скатившуюся по моей щеке. — Мне просто хотелось действительно быть частью всего этого.

Я развернулась на каблуках, идя через кухню к двери.

— Бейли, не уходи.

Боль в его голосе расколола еще одну трещину в моей груди, и я оглянулась через плечо.

— Я вернусь утром, чтобы выполнить работу, за которую ты мне заплатил.

Слова были горькими на вкус, когда слетали с моих губ, но мне было так чертовски больно. Он вынудил меня сделать выбор, о существовании которого я и не подозревала, и я не могла ясно мыслить из-за гнева, потери и боли, переполнявших мой мозг.

— Я просто не могу быть рядом с тобой прямо сейчас. Если Летти по какой-то причине проснется, и я ей понадоблюсь, буду у Пейдж.

Я не дала ему возможности сказать еще хоть слово, но позаботилась о том, чтобы как можно тише закрыть за собой дверь. Как бы ни злилась на него, как бы мне ни было больно, я бы не стала хлопать дверью — я бы не стала будить Летти из-за ссоры, которую она не поняла бы — не между двумя людьми, на которых она могла положиться больше всего на свете.

Мысль об этом сильно поразила меня, когда я ехала к Пейдж, зная, на что готова пойти ради ее счастья, ради счастья Гейджа. Моя любовь к ним была глубже, чем все, что я когда-либо испытывала, но я не знала, достаточно ли этого, чтобы отказаться от мечты, о которой я мечтала полжизни.

Ребенок, которого я себе представляла, тот, что был создан из лучших кусочков Гейджа и меня самой, плакал в моем сознании, и мои внутренности сжимались, зная, что мне никогда не удастся его успокоить.

Глава 15

Гейдж

Моя голова ударилась в стекло, когда шлем принял удар на себя, прежде чем мое плечо последовало его примеру. Это чертовски больно.

— Макферсон! — крикнул тренер со скамейки запасных. — Будь внимательнее!

— Что, старик? Я играю на твоей позиции в течение всего одной игры, а ты уже готов отказаться от нее? — спросил новичок с ехидной ухмылкой.

Всю неделю Бентли надирал мне задницу на тренировке, и мне не терпелось стереть эту мерзость с его лица.

— На сегодня все, джентльмены. Отправляйтесь в душ! — крикнул тренер.

Я, молча, кипел, принимая душ и одеваясь. Даже Рори и Уоррен знали, что со мной лучше не разговаривать. Однако это не означало, что я не получил здоровую дозу косых взглядов.

Конечно, примерно девяносто пять процентов тренировки я играл дерьмово, но это было только потому, что у меня на уме была Бейли, и отнюдь не в правильном понимании. Такого со мной раньше никогда не случалось. Независимо от того, какое дерьмо творилось у меня за кадром с любой женщиной, я всегда сохранял ясную голову на льду.

Мы втроем добрались до парковки, прежде чем Уоррен открыл рот.

— Ладно, что, черт возьми, тебя гложет? — спросил он.

— Ничего, — ответил я, отпирая свои двери нажатием брелока.

— Ну, из-за этого «ничего» ты всю неделю играл как чертов новичок, — ответил Рори.

Я прислонился спиной к машине. Он был прав, и если я не возьмусь за дело трезво, то потеряю свое стартовое место.

— Бейли. Ничего такого, о чем вам, ребята, было бы интересно услышать.

— Мне интересно, — сказал Рори. — Выкладывай.

Уоррен кивнул.

— Согласен. Если только это не связано со странными сексуальными позами, тогда даже не смей начинать. Я начинаю видеть в ней сестру, и это будет «слишком много информации».

— Ничего из этого. С тех пор, как мы были детьми, Бейли хотела быть мамой. Она всегда таскала с собой куклу, по-матерински ухаживала за другими детьми на игровой площадке, вызывалась посидеть с любыми детьми — называйте как хотите. Она любит детей.

Рори пожал плечами.

— Хорошо. Это звучит достаточно логично. Что в этом такого особенного?