– Не думайте о нем, он со всем разберется сам. Скажите мне, что вас насторожило.

– Он уже несколько недель говорил о своей семье в прошедшем времени, – признала Ксения. – Не всегда, но… мы и упоминали их не так часто. Только раньше такого не было! Не могу сказать, что тогда это меня испугало, я думала, он так шутит, старается сделать мне приятно: мол, они мое прошлое, а ты – будущее!

– А потом они исчезли.

– Да… потом они исчезли.

– Что Григорий сказал вам на этот счет?

– Ничего… Мы с ним не встречались. Мы никогда не афишировали наши отношения, а теперь я тем более не хочу! Но… я не могу перестать думать… об очень нехороших вещах.

Оно и понятно: Ксения не была психологом, однако обладала тем, что зовут интуицией. Не мистической способностью распознавать тайны, а подсознательным анализом и подсознательными же выводами. Она встречалась с Григорием год. С точки зрения современного общества, ее любовник был успешным, привлекательным, положительным даже – в некотором смысле. Поэтому Ксения уверенно подавляла голос инстинктов, который давно уже предупреждал ее, насколько опасен этот человек.

Сейчас она боялась, но сложно сказать, чего именно – того, что не предвидела участь детей, или того, что Коханов мог сотворить с ней, если бы она послала его подальше. Для Таисы было важно лишь то, что могло помочь расследованию. О самом преступлении Ксения не знала, однако дать подсказку все еще могла.

Их роман действительно не заметили, иначе их уже сдали бы полиции, и к Ксении проявили бы куда большее внимание. А скрывать отношения в маленькой деревне – та еще задача, особенно год, но у этих двоих получилось. Умение прятаться от посторонних глаз можно использовать по-разному…

– Где и как вы встречались? – спросила Таиса.

– Тут важно еще «когда»… Иногда – в его машине, когда нужно было отвезти меня в банк по делам компании. У меня есть машина, но я всем говорю, что боюсь водить, чтобы была причина с ним почаще оставаться. Один раз мы вместе ездили в отпуск, когда его жена не могла – она уже была беременна третьим, токсикоз и все дела…

– Это исключения, они не важны, – прервала профайлер. – Здесь, в условиях деревни, где вы встречались? Секс с вами ему требовался часто, в идеале – два и более раз в сутки.

– Откуда вы знаете? – поразилась Ксения.

Потому что собственники уровня Коханова, не имея власти над объектом обожания, стараются проявить эту власть самым очевидным на их взгляд образом, закрепить свое право, по сути – «пометить территорию». Но пускаться в объяснения профайлер не собиралась, она повторила:

– Где вы встречались?

– В лесу… Там удобней всего – много дорог, которые знают только местные, а местные если и бывают, то по выходным. По будням – хоть в первых же кустах раздевайся!

– Это летом. А зимой, осенью?

– Тоже там. Там есть что-то вроде охотничьего домика возле болот… Нет, не так, это не домик, это такая кустарная постройка… Я случайно узнала от человека, который такое сделал, я ему тоже помогала с бухгалтерией. Он эту времянку использует в сезон зимней охоты, да и то по выходным, а в другое время нельзя – сначала все было нормально, а потом болота сместились, расширились, и туда можно только в морозы пробраться, а как потеплеет – уже нет…

Вот оно.

Таиса поняла это сразу, мгновенно, интуицией ведь не одна Ксения наделена! Ну а потом профайлер начала обдумывать ситуацию – получая все новые и новые доказательства того, что это место подходило Коханову идеально.

О времянке мало кто знал. Те же, кому все-таки было о ней известно, ездили туда редко и в марте вряд ли собирались.

В день, когда предположительно пропали девочки, как раз было морозно, Коханов мог привести их во времянку без какого-либо риска для себя, запереть там, зная, что уже на следующий день наступит оттепель. Лед, по которому они прошли, превратится в воду, вода скроет запахи от служебных собак. Конечно, рано или поздно туда доберутся люди, но станет уже слишком поздно…

А может, слишком поздно стало уже теперь, это Таисе только предстояло узнать.

– Вам уже известно, что я обладаю безупречным литературным вкусом. А теперь представьте, насколько мне тяжело прорываться через ту макулатуру, которую сегодня именуют книгами. Лучше всего продается какой-нибудь пошлый бред, тогда как по-настоящему умные книги, сложные, с истинными ценностями, похоже, остались в далеком прошлом. Именно поэтому меня в свое время заставили уволиться из издательства: думающие люди там попросту не нужны, только биомасса с дипломом, которая будет продвигать такую же биомассу.