Ладно, подумать о них можно потом. Уже очевидно, что Юбер – слабое звено, которое нужно использовать по полной.

– Я пришел сказать, чтобы вы прекратили свои игры! – гордо заявил Юбер, глядя куда-то мимо камеры.

– Внушительно, и я трепещу, просто в чате это не так заметно, – кивнул Гарик. – Только знаешь, что? Если бы ты не имел к взрыву никакого отношения, ты бы заблокировал меня и все. А ты построил шкаф с начинкой из трупа! Ну и кто тебе этот пирожок заказал?

– Какого еще трупа?! – взвизгнул дизайнер. – Кто вас нанял? Кто из моих конкурентов?

– Нам обоим важнее, кто нанял тебя.

– «Студия Коляды», а кто договаривался с ними – не знаю! Если я такой страшный террорист, почему же я согласился говорить с вами?

– Потому что ты как раз не страшный террорист, – пожал плечами Гарик. – Ты так, аксессуар. А говорить ты согласился, потому что не знаешь, кто я такой. Может, я как раз один из них – проверяю, держишь ли ты рот закрытым? Ты ведь и сам понимаешь, что тебя оставили в живых в качестве большого одолжения.

– Хватит мне угрожать!

– Я не угрожаю, я предупреждаю. Нет, я не один из них. И я не агент, ничего в этом роде.

– Ну и все!

– Круто было бы, да? Но нет. Не знаю, почему тебя не прокомпостировали сразу, однако за тобой наверняка следят. О том, что мы говорили, узнают, но не узнают, что именно ты разболтал, и уберут тебя просто на всякий случай.

– Нет!

– Да, – настаивал профайлер. – Ну да, я тебя подставил. Мне не стыдно, ты убийству людей способствовал.

– Я не знал! – не выдержал Юбер, но тут же спохватился: – В смысле, не знаю, о чем вы говорите!

– Давай, убеждай себя в этом, меня-то не надо. Но у меня нет цели второй и последний раз сделать тебя героем новостей. Тебя попытаются убить твои наниматели, не я. И единственный способ этого избежать – рассказать мне все, что ты о них знаешь. Или, если не хочешь мне, расскажи полиции. Но хоть кому-нибудь расскажи, дундук ты трусливый, чтобы твое убийство перестало решать проблему!

Он должен был понять, что это и правда единственный путь. Даже если он не доверяет Гарику – сам пусть выберет, с кем поговорить! Но единственный хранитель тайны не выживает никогда, он становится для этой тайны могилой. Юбер мог бы понять это, если бы разум победил страх…

Но не победил, не в этот раз. Дизайнер проорал что-то нечленораздельное на французском и отключил чат. Секунду спустя Гарик все-таки оказался в черном списке.

Нет, ну каков дурак… В том, что за ним действительно присматривают, Гарик не сомневался. Может, еще не убьют, если сочтут разговор неудачным… А если убьют? Кто виноват по-настоящему? И придут ли они за Гариком, сообразив, что спустя столько недель кто-то начал копать под преступление, казавшееся безупречным?

Это давило. Мир давил. Раньше такого не случалось и в более напряженных ситуациях, но Гарик прекрасно знал, что изменилось и чего ему хочется…

Не настолько, чтобы поддаться, не сейчас так точно. Он оставил себе напоминание: в ближайшее время искать имя Юбера Борселье в некрологах, ну а потом отправился на полицейский склад, осматривать то, что осталось от загадочной буквы «А».

Он действительно выдал это за самоубийство… Повесил ее на дереве. Скрутил веревку из простыни – из шарфа наверняка побоялся, решил, что ткань не выдержит. Закрепил на толстой ветке, убедился, что петля затянулась, это ведь несложно, с учетом веса женщины на позднем сроке беременности.

Ярость, которую чувствовал Матвей, наблюдая за мерно покачивающимся телом Жанны Кохановой, была холодной, сдержанной, думать она не мешала. Ничего не закончилось, и сейчас нет смысла искать в случившемся детали, которые докажут: это был не суицид, а преднамеренное убийство. Таким придется заниматься, если эксперты со своей задачей не справятся, да и спешки нет – Жанне все равно, давно уже все равно… Если бы у нее был выбор, она бы сама наверняка хотела, чтобы не ее тут оплакивали, а искали ее дочерей.

Рядом с телом матери девочек не было. Впрочем, устраивая эту постановку, Григорий Коханов сделал все, чтобы подчеркнуть: именно мать увела детей, его тут не было, он не знал и вообще травмирован, его нужно жалеть, а не за решетку сажать! На земле неподалеку от тела Жанны валялись игрушки, те самые, которые пропали из дома, одна розовая рукавичка… и больше ничего. Собаки след не брали, но это и понятно, за прошедшие дни не раз прошли дожди. А еще было холодно, очень холодно… Матвей упрямо гнал прочь мысли о том, что такой холод способен сделать с ребенком.