Все что мне оставалось – гипнотизировать взглядом дверь ее спальни.

– Папуля-я-я, - обхватили детские ладошки мои щеки, разворачивая к себе. – Я тут. Не отвлекася, позалуйста.

– Я вижу, не отвлекаюсь, чертенок. Серьезный разговор, говоришь?

– Говолю.

– Я весь во внимании.

– Ты плиготовил Фисе подалок?

Первый вопрос, а я уже подвис.

– Кхм… подарок?

– Ну вот, я так и знала, папочка! – закатила глаза мадама. – Мезду плочим, у нее завтла день лождения. Позол тебе.

Что? День рождения? Да ладно?!

Машинально схватился за телефон, чтобы взглянуть на дату. Как будто она могла бы мне просигнализировать, сообщая, что я тупик.

Естественно, нет!

– С чего ты это взяла?

– Ты забыль? Я умная.

– Нет, вот этого я точно не забыл.

Иногда мне кажется, что еще и поумнее меня будет.

– Мне бабуля скасала. И пледупледила, чтобы я напомнила тебе. А еще она скасала, сто у тебя память, как дылка. Папуль, а это как? Как у бублика, да?

М-да, мама. С ее оборотами речи к моменту первого класса Доминика Демьяновна будет с таким словарным запасом, что любой учитель позавидует. Причем, с багажом преимущественно некультурных слов и колких выражений.

– Иногда тебе не стоит запоминать все, что говорит бабуля, принцесса. Вернемся ко дню рождения. Ты уверена, что он у Анфисы завтра?

– Угу, – промычала дочурка, накручивая на пальчик светлый локон.

– Черт! – почесал я подбородок, пересаживая дочь на диван и поднимаясь на ноги. Нервно прохаживаюсь по гостиной, лихорадочно соображая, что можно придумать в одиннадцатом часу ночи.

Может, забронировать какой отель? Глупо. Столик в ресторане? Банально. Купить билеты в кино или театр? Несерьезно. Ох, мать твою, с моей фантазией только романтические сюрпризы девушкам и устраивать!

Я уже почти отчаялся, когда молчавшая и хитро стреляющая в меня глазами Доминика заявила:

– Но ты не пелезывай, мы с бабулей узе все лешили.

Остановился. Обернулся.

Мелочь сияла своей белозубой улыбкой, в удушающем жесте прижимая к себе плюшевого друга. Вот же… стрекозюля! Истинная женщина. Сначала дала мне время, чтобы помучиться, с довольной моськой наблюдая за моими умственными потугами, а потом с видом благодетельницы заявила, что уже все решила. Ну, Ника!

– Не смотли на меня так.

– Как?

– Будешь хмулиться, у тебя будут молщины. Плидется ставить уколы, говолит бабуля. Болю-ю-ючие. Как в попу!

– Та-а-ак, – протянул я, – давай-ка, не заговаривай меня, маленькая леди. Выкладывай, что вы там решили? Мне стоит бояться?

– Ну-у-у, не думаю.

– Выкладывай.

– Бабуля скасала, сто взлослым дяденькам и тетенькам нузно обязательно ходить на свидания, – хохотнула дочурка, вскакивая ногами на диван, – стобы гулять, взявшись за лучки, и есть много молозеного. А есе смотлеть кино и дулачиться.

– Допустим… – говорю осторожно, плохо понимая, к чему мой маленький оратор клонит. – И?

– И мы лешили, сто вам с Анфисой надо устлоить свидание! – победно заявила Ника, хлопнув в ладоши. – Мы молодцы?

– Молодцы-то молодцы. Осталось придумать, где устроить это свидание.

– А мы узе.

– Что уже?

– Плидумали! Подозди, сейчас показу, папуль…

Доминика вручила мне зайца и, подскочив на ноги, унеслась в детскую, буквально тут же возвращаясь обратно с каким-то красочным буклетом, размахивая им во все стороны.

– Вот, смотли… – подлетела ко мне дочурка, – я тебе сейчас все ласскажу! – заявила и, не теряя ни минуты, увлеченно, в красках начала расписывать, какой они с “любимой бабулей” продумали план.

Я с улыбкой смотрел, внимательно слушал и думал, что не помешало бы уже время от времени в отношениях и собственной головой пользоваться. А то уже как-то неудобно и входит в привычку. Нам с Ветровой суммарно почти в двенадцать раз больше годиков, чем Доминике, а отношения строит за нас четырехлетняя шпана.

Изобретательная, судя по задуманному, шпана.

Самому у меня фантазии бы вряд ли хватило устроить Анфисе такой день. Поэтому, пожалуй, еще разок воспользуюсь смекалкой дочери и организационными навыками матери.

Анфиса

– Тебе удобно? – в третий раз за пару минут поинтересовалась обеспокоенная Доминика.

– Очень.

– А одеялка хватает?

– Хватает, малышка.

– А подуски?

– И подушки тоже, – улыбнулась я, приобнимая неугомонное чудо, которое на сегодня безоговорочно отвоевало меня у своего отца. Чмокнула в светлую макушку и улыбнулась.