Единственное что я узнал, так это то, что Ярослав тоже выиграл кого-то на аукционе.

Дальше из динамиков полилась музыка похожая на звуки ливня в лесу. Песни сменяли друг друга, но по мотивам очень подходили теме аукциона. Раз в полчаса пара танцоров уходили со сцены для приватных танцев. Мой час пока не настал, но это не мешало мне любоваться танцами моей панды у пилона.

Хотя несколько совсем зелёных Альф, что столпились у края сцены Кощея сильно раздражали и портили вид. А от их пьяных разговоров мне становилось тошно. Да и сам Кощей пару раз морщил нос, когда малолетки отвешивали скабрёзные комментарии.

– Медвежонок, а ну как поверти своим хвостиком, а я тебе на корм дам. – говорил один из них, заплетающимся языком.

– Это панда, медведь дальше, и он белый. – решил поумничать его друг с кривым носом. Но следующая его фраза чуть не заставила меня вправить его хобот, без анестезии и кулаком. – Сколько тебе дать, чтобы ты облизал мою руку, а щенок?

Я уже начал вставать с дивана с кровожадными намерениями, как мой Кощей подошёл плавной походкой к парням и грациозно сел на колени. Я застыл стоя у диванчика, не замечая, как Яр вцепился в мою руку, явно боясь быть выгнутым за драку. Но мне было пофиг, я не хотел и дальше слушать как богатые малолетки издеваются над моей пандой.

– Уважаемые альфы, - начал он спокойным тихим голосом. Если бы я не прислушался к диалогу, то не разобрал бы слов из-за музыки и шума в помещении, но я прекрасно слышал все его слова. – свалите по-хорошему, а иначе вас выведет охрана. Оскорблять персонал «Аполлона» словом или действием строго запрещено, а ваше хамство я отношу к оскорблению.

Всё это он проговорил тихим, почти ласковым тоном, но под этой мягкостью чувствовалась сталь. Кощей не даст каким-то богатым альфачам издеваться над ним. Он мог танцевать у пилона или на коленях, но не терял при этом чувства собственного достоинства. За это он мне и нравился, за железную волю и несгибаемость принципов.

На этой мысли я немного отвлёкся. Был у меня один отличник, Раков, он вызывал похожие чувства. Ходил как девчонка, с распущенными волосами и в ярких рубашках. Но если быть до кона откровенным с самим собой, мне нравились его волосы, ведь он за ними ухаживал, они всегда были чистыми и расчёсанными. Блестели на солнце словно золото. Но это не мешало мне его задирать, уж больно мило он злился, когда его сравнивали с девушкой. Сразу морщил нос и фыркал словно дикий ёж.

Но несмотря на его симпатичную внешность он свои оценки заслуживал только умом и стараниями, не как тот же Суворов, прыгая из постели в постель или кидая папины деньги на преподавательский стол. Когда я делал Ракову замечания по поводу реферата, он внимательно меня выслушивал и старался исправить недочёты, когда другие пропускали мои слова мимо ушей и лишь громко негодовали в коридорах, что я к ним прицепился. Мне он очень импонировал.

А его запах?! Один из самых приятных во всём университете. Он пах цветущей яблоней, чем-то неуловимо напоминаю мою матушку. Хоть прошло более 20 лет со дня её смерти, но в памяти сохранилось её лицо и запах цветущего вишнёвого дерева. Моя мама обожала вишню и яблоки, могла из них приготовить сотню блюд. Мы с сестрой скучаем по её готовке.

Интересно, чем пахнет Кощей? Наверное, чем-то приятным… Очень скоро мне предстоит это узнать. Но сейчас надо набить несколько носов, ведь те сопляки и не думали забиться в угол.

– Эй, кукла, ты думаешь, что ты крутой? – сказал носатый парень и схватил Кощей за руку, резко дёргая того. – Да ты хоть знаешь, кто мой отец?! – гаркнул он ему в лицо.

Какая заезженная фраза подумал я, подходя к этому моральному уроду и опустил свою руку ему на плечо, сжав посильнее, чтобы он убрал грабли от моего танцора. Он тут же отпустил Кощея, жалобно пискнув от силы моего захвата.

– Ты чё лезешь? – оживился его друг, хотя его язык явно заплетался и сам он стоял лишь с опорой на подиум. – Отпусти, Глеба, падла! – заверещал он словно свинья и плеснул мне в лицо остатки коньяка из своего бокала.

Мне стало смешно. Эти малолетки из себя строили царей, хотя на деле ничего из себя не представляли. Но потом мне стало не до смеха. Ведь пока я держал, как выяснил Глеба заломив ему руку за спину, а его друган стоял передо мной, ко мне со спины подошёл третий их товарищ. Да не просто подошёл, а ударил по спине столиком для напитков. А тот, на минуточку, из дерева!

Я просто грохнулся на колени, ведь удар выбил из меня весь воздух, а от спины в ноги будто удар тока пропустили.

– Бегемот! – к чему-то заорали почти все танцоры.

– Так его, Вован! – поддержал товарища говорливый сопляк.

– Ах ты, козёл! – вдруг услышал голос Яра и звук удара, а после глухой стук от падения тела на пол.

– Алексей Владимирович, Господи, вы как? – рядом, в поле зрения, появились босые ступни с серебряным браслетом на лодыжке, который показался мне сильно знакомым, и я почувствовал на своих плечах прохладные ладони.

Тут же постарался распрямиться и упёрся взглядом в Кощея, который видимо спрыгнул со сцены, так как беспокоился обо мне. Я впервые видел его так близко. У него были красивые светлые губы, которые сейчас были нервно закушены, пушистые золотые ресницы, из-под которых сияли голубизной красивые глаза.