Понимая, что там для нас дефицитом будет все, чего не коснись, я старался предусмотреть все и затариться по максимуму. Разошёлся так, что местные мастера начали от меня шарахаться, как черт от ладана. Утрирую, конечно, но не сильно. Они просто не успевали выполнять все мои заказы, да и не понимали, например, нафига мне нужны чуть не пятьсот металлических лопат или сотня двуручных пил, про огромное количество овчинных полушубков и валенок (благо нашлись мастера, которые умели их валять) я и вовсе молчу.

В общем, деньги текли рекой, а конца и края этой подготовке к отъезду в принципе не просматривалось. Особенно стало грустно, когда начали подтягиваться мастера, готовые сменить место жительства. Вот где началось веселье. Они зачастую нанимались либо со своими подмастерьями, либо вообще артелями, и их количество росло какими-то сумасшедшими темпами. И почему-то зачастую соглашались на переезд весьма своеобразные кадры.

У меня другой раз складывалось впечатление, что я поневоле беру в свою компанию каких-то хомяков необузданных. Все эти мастера, как только к ним приходило понимание, что здесь для них готовы приобретать все, чего бы они ни попросили, будто сходили с ума и гребли для своих будущих мастерских все, на что только хватало их фантазии. Как итог, после подсчёта транспорта, необходимого для перевозки всего купленного и изготовленного, я реально охренел. Даже по самым мягким расчетам, обоз получается никак не меньше трехсот саней. А это ведь ни много ни мало, а шесть сотен лошадей и триста одних только возчиков.

В общем, я понял, если я не умерю аппетит, то останусь не только без денег, но и просто не смогу дать ладу всему этому столпотворению. И так уже нахапал чуть ли не больше, чем смогу переварить. Одних моряков без малого полсотни, притом из них два десятка, если можно так выразиться, из среднего командного звена. И только двое, способных выполнять обязанности капитанов. Кораблестроителей мы привлекли сразу две артели общим числом сорок три человека. Кузнецов, литейщиков, рудознатцев, медников и даже чеканщиков со всяким подмастерьями набралось чуть больше тридцати человек. Больше всего было людей, способных изготавливать кирпич, и строителей — их набежало около семидесяти человек. А вот с оружейниками беда. Я имею в виду специалистов, которые конкретно занимались именно изготовлением огнестрельного оружия. Такой мастер нашёлся только один, да и тот обрусевший немец, зато с ним было сразу четыре подмастерья, но это, как по мне, вообще ни о чем. Учитывая мои планы, этих людей и близко не хватит. Но об этом я буду думать позже, сейчас и так размахнулся — дай бог вывезти.

Эта толпа народа хоть и напоминала цыганский табор, особенно когда они собрались все вместе, (а я постарался притащить всех в усадьбу, как можно раньше), но зато восприняла меня если не командиром, то господином, к словам которого надо прислушиваться.

А вот выделенные мне солдаты, которых надергали из разных частей в общей сложности сто пятьдесят человек, вызывали вопросы. Их, похоже, отдавали по принципу «на тебе, боже, что нам не гоже». Нет, все они были более-менее молодые и здоровые, как лоси, но вот с дисциплиной у них беда.

По крайней мере, когда я подошёл и велел построиться, они на меня посмотрели, как на заговорившую вошь, и просто проигнорировали приказ.

Нет, я и сам закосячил, потому что был в гражданской одежде, но я все равно разозлился не по-детски и звонко произнес:

— Либо вы, ребята, сейчас построитесь и внимательно выслушаете, что я вам скажу, либо вас все равно построят, но уже при помощи нагаек, и вы все равно услышите, что я хочу вам сказать.

Часть этого сброда, а солдатами их язык не поворачивался назвать, начали вразвалочку, очень не торопясь, строиться, а другая часть так и продолжала о чем-то разговаривать, не обращая на меня внимания, а я неожиданно успокоился. Повернулся к своим казакам и негромко произнес:

— Поднимайте сотню и ведите сюда, будем уму-разуму учить.

Нет, может, если бы эти горе-солдаты были вооружены, я и не стал бы так поступать, но раз они безоружны, я решил сразу показать, кто в доме хозяин.

Сотня охранников, среди которых в основном были горцы, подскочила верхами уже минут через десять и, похоже, казаки успели рассказать народу для чего они мне понадобились, потому что стоило мне произнести «постройте этот сброд, только никого не покалечьте», как они справились с задачей мухой, будто всегда только этим и занимались. Даже нагайки использовали не очень часто. Да и до солдат, похоже, что-то дошло, поэтому большая часть успела встать в строй до того, как их начали хлестать всадники. Когда они построились, я обратился сначала к всадникам по-простому:

— Ребята, проследите, чтобы все эти дятлы услышали, что я им буду говорить, если увидите, что кто-то из них слушает невнимательно, выдерните его из строя и всыпьте десяток плетей.

Солдаты напряглась и почему-то и правда слушали мою речь очень внимательно. Да я, собственно, и не стал особо разглагольствовать и ввёл их в курс коротко.

— Если вы ещё не поняли, я ваш новый командир, и в дальнейшем только от вас самих будет зависеть, как вы будете жить и служить. Честно сказать, мне абсолютно все равно, нравится вам все происходящее или нет. Скажу раз и повторяться не буду: у вас всего два варианта. Либо вы станете образцовыми солдатами, выполняющими мои приказы без раздумий, или сдохнете. Мне без разницы. В крайнем случае, если вы всё-таки решите дружно умереть, пришлют других. Собственно, на этом все. Через десять минут вас ждёт небольшая пробежка с детьми, и вы сами поймёте, насколько вы ущербные. А чтобы у вас во время бега не возникло желания отдохнуть, ребята за вами присмотрят, — с этими словами я кивнул на всадников и добавил, уже обращаясь к охранникам — Присмотрите же?

Те только заухмылялись, а один из казаков по примеру моих ребят ответил:

— Присмотрим, командир, не сомневайся.

Собственно, вот такое вот неоднозначное получилось у меня знакомство с подчиненными. Первую пробежку я им устроил длиной километров в пять, и выдержали они её с трудом, растянувшись при этом чуть не на километр. До этих солдат очень быстро дошло, что просто не будет, да и смотрели они на бег моих ребят, которые двигались дружным строем, очень уж удивлённо. Но сами виноваты. Зверствовать и издеваться над солдатами я не собирался, но вот научить субординации и объяснить, что такое дисциплина, мне пришлось, и учёба затянулась чуть не на месяц.