Я запечатлел в своей душе каждое мгновение того времени, потому что всегда знал, что оно будет ограниченным, малышка. И это нормально. Потому что даже если я сейчас один, я всегда буду полон. Полон тобой, ими и каждой частичкой света, которую ты подарила мне, когда я задыхался в темноте.

Так что я собираюсь отложить свои сожаления в сторону, потому что что сделано, то сделано, и я устал страдать из-за прошлого. Когда я думаю о тебе, я всегда буду думать о хорошем. И единственное, о чем я прошу тебя, это постараться делать то же самое, когда думаешь обо мне.

Я знаю, что никогда не перестану любить тебя, но я обещаю, что теперь буду любить тебя беззаветно, так, как должен был любить все это время.

Это мое последнее извинение, Роуг.

Я надеюсь, этого достаточно, чтобы залечить раны, которые я тебе нанес.

Эйс.

Я прикусила губу, скомкав письмо в руке, прижав его к сердцу и пытаясь побороть слезы, которые горели в глубине моих глаз от красоты признания, которое я только что прочитала. Мой Эйс, мой бедный, сломленный спаситель сказал мне, что любит меня, и самое душераздирающее в этом то, что было слишком поздно. Для него, для меня, для нас. И единственное, что я действительно могла предложить ему взамен на эту любовь, была смерть человека, который пытался погубить его. Но я начинала сомневаться, что когда-нибудь смогу выполнить эту задачу.

Я ввалился с важным видом в спальню Фокса Арлекина, прикусив внутреннюю сторону щеки, когда окинул взглядом пространство «короля мира» и со вздохом рухнул на его кровать. Раздражение, вызванное моей сладенькой, все еще кипело, но эта победа над моими врагами, безусловно, помогла насытить во мне зверя. Честно говоря, меня даже порадовало что Фокс и его папочка удрали отсюда. Это делало острые ощущения от погони еще более захватывающими. Ни одна достойная битва не выигрывалась легко. Я обязательно приготовлю обед из этой дичи, буду ловить добычу одну за другой и заставлять их извиваться и визжать, прежде чем отрубить им головы.

Моя победа будет еще слаще, когда я найду те бриллианты, за которыми охотился Кайзер. Мне ежедневно снились влажные сны о них, и, хотя его дневник еще не привел меня к ним, у меня было шестое чувство относительно подобных вещей, и я был уверен, что они предназначены для меня.

— Интересно, что ты хранишь в своих ящиках? — Я выдвинул ящик в прикроватной тумбочке Фокса, нашел нож и книгу под названием «Темные фейри» с какой-то горячей цыпочкой с фиолетовыми волосами на обложке. — Что это за хрень? — Я открыл ее на случайной странице, но, прежде чем я смог продолжить изучение, зазвонил мой телефон, и я приподнял бедра, чтобы вытащить его из кармана на заднице, обнаружив, что на меня смотрит неизвестный номер вызывающего абонента.

— Что ж, интересно, станет ли мой день немного интереснее… — Я ответил на звонок, прижимая трубку к уху и откидываясь на подушки Фокса. — С кем я имею честь говорить?

— С твоей смертью, — прорычал низкий голос на другом конце линии, и мои губы растянулись в ухмылке, когда я узнал Маверика Арлекина.

— И с какой же из моих смертей, мальчик? Мрачный Жнец послал за мной целую армию. Но не могу сказать, что кто-то из них пока доставил мне много хлопот.

— Нарисуй в своей голове картинку, Шон, — продолжал он, и удовлетворенный оттенок в его голосе заинтриговал меня. — Я смотрю вниз, в багажник машины, где лежит связанная маленькая женщина с кляпом во рту. Она хорошенькая для своего возраста, а все эти рыжие волосы так чертовски хорошо смотрятся в таком беспорядке.

Я замер, когда мне в голову пришла мысль, от которой по моему позвоночнику пробежало яростное землетрясение.

Я молчал, позволяя этому куску дерьма разыгрывать свои карты, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что, как я подозревал, он мне говорил.

— Привет, миссис Маккензи, — сказал Маверик, и напряжение сковало каждый мускул в моем теле. — Вы когда-нибудь раньше сосали десятидюймовый член?

Из моего горла вырвался рык. — Теперь я знаю, что ты говоришь не о моей маме, мальчик, потому что если бы это было так, то ты бы в этот самый момент подписал себе смертный приговор.

— Я подписал его давным-давно, ублюдок. О, эй, и, похоже, я скоро стану настоящим ублюдком, если ты не сделаешь в точности то, что я скажу.

— Только дотронься до нее, и я, блядь… — начал я, но он оборвал меня.

— Что ты, блядь, сделаешь? Вырежешь глаз моему другу? Будешь держать мою девушку в плену? Не, я думаю, ты закончил заниматься подобным дерьмо, Шон. А теперь мы сыграем в мою игру, потому что я устал играть в твою, так что, если ты хочешь вернуть свою милую мамочку, прежде чем я решу посмотреть, как быстро мой член вызовет у нее стокгольмский синдром, ты красиво и бережно упакуешь мою маленькую единорожку в много-много пузырчатой пленки, а затем привезешь ее, чтобы обменять ее на свою мать.

У меня свело челюсти, пока я перебирал в уме все варианты решения этой проблемы, а жажда крови обвивала мое тело, как гадюка, и требовала, чтобы я позволил ей нанести удар. И, о милая, я позволю. Я буду бить, бить и бить, пока от Маверика Арлекина не останется ничего, кроме крови и костей.

— Где ты? — Прошипел я.

— Я пришлю тебе адрес эсэмэской. Приходи один. Если ты попытаешься что-нибудь выкинуть, клянусь богом, я всажу шесть пуль в мамочкин череп, прежде чем ты успеешь сказать — бу, — предупредил он.