Над океаном сгустилась ночь. Два русских бронированных динозавра уходили курсом норд-вест. Противника не наблюдается. Два больших эсминца в арьергарде ощупывают океан и небо лучами радиодальномеров.

Сейчас, когда горячка боя спала, люди на кораблях работают, не щадя себя. Аварийные партии заделывают пробоины, меняют разбитые приборы. Гальванеры с красными глазами ковыряются в нервах проводов автоматики и систем управления. В лазаретах сущий ад. Когда в стальных стенах рвутся снаряды калибром шестнадцать и четырнадцать дюймов, врачам приходится буквально по косточкам собирать тела.

Командир «Моонзунда» и вице-адмирал поздно ночью спустились в лазарет. Судовой врач даже не почтил их вниманием. Все понятно, человек в окровавленном халате со скальпелем и щипцами склонился над телом на столе. Молодой матрос стонал несмотря на наркотический сон. Два зазубренных осколка в ноге и кровопотеря.

В очереди еще больше двух дюжин тех, кого надо оперировать первыми. Не считаем легкораненых и тех несчастных, кого на сортировке определили в последнюю очередь. Им очень повезет если дотянут до того момента, когда врачи отработают тех, кого точно можно спасти. Неумолимая логика войны, жестокая циничная правда жизни — спасают тех, у кого есть шанс.

Корабельный священник тоже не спал. Отец Михаил посчитал, что его место ныне в лазарете. Он принимал исповеди у умирающих, молился с ними, соборовал, благословлял и поддерживал тех, кто, стиснув зубы от боли, с бледными лицами без кровиночки ждал своей очереди на хирургический стол. При этом отец Михаил еще успевал помогать фельдшерам и санитарам, не боялся испачкать ризы кровью, перетаскивая раненных.

— Мы всех троих отмутузили, так? — после обхода Георгий Гейден спустился к своим штабным специалистам.

Никто не спал, офицеры сводили рапорты, личные наблюдения, считали с кем они сегодня дрались, и прикидывали, с какими повреждениями ушли янки.

— Шторм сместился на зюйд. К утру небо должно расчиститься.

— Где у нас «Варяг» болтается? — барон Эссен довольно потер подбородок.

Эскадра адмирала Хэлси уходила. Как и на русском флагмане в салоне «Норт Кэролайн» в пепельницах громоздились горы окурков, на столах огромные кружки кофе. Кэптен Майлз Браунинг со своей командой работали как проклятые. По всему выходило, они днем сильно повредили один русский линкор. Характерный силуэт «Босфора» с двумя огромными башнями перед рубкой ни с чем не спутать, подобная схема размещения главного калибра только у французов, но «Ришелье» и «Жан Бар» определенно на Атлантике. А вот «Босфор» примелькался.

Зато второй капитальный корабль «Моонзунд» явно серьезных повреждений не получил. Оставался вопрос: сколько снарядов у русских в погребах? Однако, американцы тоже высадили больше половины боекомплекта.

— Не будем зря рисковать, — Билл Хэлси положил руку на плечо своего начальника штаба. — Вы хорошо поработали, парни.

— Можно отделить «Теннесси». На пару с «Калифорнией» вернемся и добьем русских.

— Майлз, они сами нас добьют. У нас под третьей башней до сих пор не откачали погреба. Во второй работают два орудия. «Калифорния» боеспособна ограниченно.

На утро на эскадру вышли торпедоносцы. Русские «Поморники» легко прорвались через завесу эскортных эсминцев и атаковали несчастный «Теннесси». Линкор почти не сопротивлялся. Зенитная артиллерия выбита во вчерашнем бою. Русские разошлись веером и сбросили торпеды. Четыре восемнадцатидюймовых «угря» нашли свою цель. После того как осели фонтаны взрывов, многострадальный линкор сильно осел на борт. Аварийные команды уже не справлялись с многочисленными затоплениями. Скорость хода упала до семи узлов. После того как с корабля сняли команду он быстро опрокинулся и ушел на дно.

«Босфор» в сопровождении четверки эсминцев днем соединился с конвоем. Моряки транспортов только качали головами глядя на избитый снарядами, но непобежденный линкор. Борта испещрены отметинами осколков и снарядов, зияют рваные пробоины, два орудия верхней башни недвижно торчат растопыренными пальцами. Вторая труба разорвана снизу доверху. Директор скособочен. Надстройки несут следы пожаров. Но за кормой гордо развевается Андреевский флаг. Корабль держит ход, хотя и сидит глубже, чем положено.

К тому времени когда конвой дошел до Владивостока, на судоверфи освободили большой док. Увы, «Босфор» надолго встал в ремонт. Впрочем, «Моонзунд» тоже до весны застрял у стенки судоремонтного завода. После знаменитого боя, Тихоокеанский флот прикрывал свои растянутые коммуникации только авианосцами и крейсерами. Да еще могучий старик «Бархэм» напрягал турбины сопровождая большие конвои.

24 декабря 1942.