Через четверть часа новое сообщение.

— Контакт потерян. «Первые» поиск вести самостоятельно.

Настроение сразу портится. Вокруг насколько хватает глаз один сплошной океан, бескрайнее море. Высоко над головой в стратосфере плывут перистые облака. Видимость великолепная. Вот только противника нет.

Странное дело, Кирилл Никифоров совершенно не расстроился от того, что янки сменили курс и исчезли с экранов. Нет, как и любой другой нормальный человек он не испытывал тяги к войне, желания убивать. Он дрался потому что так нужно, стрелял первым чтоб не успели выстрелить в него. Однако, той страсти, азарта, чувства мести или адреналиновой наркомании, что так любят приписывать положительным героям авторы военных романов, был чужд. Он всего лишь хотел жить.

Эскадрилья разошлась в стороны тремя четверками. После того как истребители пересекли невидимую линию возможного курса противника, штабс-капитан Сафонов повернул на вест. Сам комэск со своим ведомым набрали высоту, чтоб улучшить обзор. Нет, бесполезно. Крылатые машины рубят винтами воздух, лаг механически отсчитывает милю за милей, бензина в баках все меньше и меньше. После очередного маневра Сафонов распорядился взять курс на авианосец. Надо ли говорить, никто и не собирался оспаривать приказ.

Пока легкое авианосное соединение прикрывало тылы, там на западе земля корчилась в огне. Первыми на Панаму обрушились десятки бомбардировщиков с авианосцев. Поднявшихся на перехват «Аэрокобры», «Уорхоки», «Лайтнинги» атаковали палубные «Сапсаны» и «Мессершмитты». На этом дело не закончилось, подошли эскадры бомбардировщиков с аэродромов Латинской Америки. Европейцы долго готовились к этому дню. Самолеты атаковали волнами. Полки сменяли друг друга в небе над крошечной страной.

Это еще не все. Смерть пришла не только с неба, но и с моря. Специально ради этой операции через Атлантику перешли два старых балтийских линкора. Ветераны сражения у Даго «Севастополь» и «Петропавловск» давно уже не учитывались в раскладах штабов. Никто в здравом рассудке и не заикался включать их в состав боевых эскадр. Однако для бомбардировки берега самое то. Дюжина двенадцатидюймовых мощных пушек споро вываливала на укрепления стальной град.

На своих участках по берегу работали немецкие учебные броненосцы, старые крейсера, эсминцы. Французы не остались в стороне, старичок «Лорен» справно выкатывал на цели боекомплект башенных орудий. Это еще не все, почти у самого берега работали многочисленные канонерки, артиллерийские корабли поддержки десанта, фактически наскоро перестроенные и вооруженные пароходы.

Под прикрытием ураганного огня с моря к пляжам ринулись сотни быстроходных десантных барж и паромов. Не все дошли до берега. Янки огрызались с обреченностью смертников. Уцелевшие после обстрела и бомбежек орудия на берегу вели огонь до последнего, пока было кому подавать снаряды и стрелять.

Десантных судов слишком много, их не остановить. Быстроходные баржи подходили к берегу, откидывали аппарели и выплескивали на песок волны штурмовиков. Сегодня в бой шли только немцы, в первой волне ветераны десантов на Англию.

Вскоре белый и желтый песок, глинистые берега покраснели. Несколько ДОТов, мощнейших железобетонных сооружений пережили адский огонь с моря. Пулеметчики заливали атакующих свинцом, они стреляли и стреляли по колено в гильзах, меняли раскалившиеся стволы и снова высаживали ленту за лентой.

Защитники Панамы зубами держались за позиции. Тщетно. Их закидывали гранатами, амбразуры ДОТов и стрелковые ячейки вскрывали огнем прямой наводкой штурмовых орудий, заливали жидким огнем. Почему-то именно в этот день пленных было очень мало. Никто не знает, или янки обуяла ярость берсерков, или немцы не обращали внимания на поднятые руки. Раздосадованные потерями, спотыкавшиеся о тела своих камрадов солдаты стреляли во все живое, когда заканчивались патроны работали штыками и ножами.

24 августа 1942. Алексей.

Ночью почти не стреляли. Редкая на фронте тишина. Рихард даже выспался в офицерском блиндаже, по совместительству опорному пункте своей роты. На утро Рихард Бользен первым делом пробежался по окопам, сам проверил часовых, перекинулся парой слов с ребятами.

— Держи нос по ветру, — капитан дружески хлопнул по плечу пулеметчика Алекса Тейлора. — Русские не беспокоили?

— Нет. На нейтралке тихо, — солдат отрицательно покачал головой. — Сэр, что говорят в Анкоридже?

— Через три дня нас отводят на резервную позицию. Ротация.

— Я не об этом. Когда рашен в море скидывать пойдем?

— Не хочу врать. Я не знаю, — нахмурился Бользен. — Обязательно скинем. Затем пойдем Кадьяк и Уналашку отбивать.

— Я плавать не умею.

— Я тоже не люблю холодную воду. Значит, делаем так, чтоб купаться не пришлось.

Рихард приподнялся и выглянул в бойницу брустверной насыпи. До русских всего четыре сотни метров, это около четырехсот сорока ярдов. Не так уж и близко, но и не далеко. Чертовы землячки зарылись в грунт с головой. Впереди за перепаханной снарядами и минами нейтральной полосой свежая земля брустверов. Блестят спирали колючей проволоки. Дальше должна быть вторая линия. Вон там, похоже ДЗОТ соорудили. Характерный холмик со следами маскировки.