Драчуны предстали перед командованием в виде героическом: заплывшие рожи, синяки, разорванная форма, ссадины. Держались парни хорошо, оправдываться, юлить не пытались, молча бросали друг на друга злобные взгляды. Разбор полетов прошел быстро. Картина ясна. Девять красавцев перед глазами.

— Так, Сидорчук, Непейвода, Бунчук, Семенов, Шустерман, — Рихард Бользен упер кулаки в бока. — Повторять и грозить не буду. Мне такие солдаты не нужны. Если еще раз такое увижу, молча передам всех дивизионной контрразведке как царских диверсантов. Безопасникам расскажете, как и за сколько серебряников подрываете моральное состояние личного состава и разжигаете рознь. Все понятно?

Молчание. Люди потупили очи. Дэн Семенов тяжело вздохнул и повел плечами.

— Трое суток ареста. Неделя без фронтовых доплат, — последнее больнее всего. С момента высадки в Анкоридже часть считалась в действующей армии.

— От меня лично еще трое суток, — изрек майор, сложив руки на груди. — Всем по шесть суток ареста. Всем десять дней без доплат. Лейтенант Сигаль, вы можете найти им одну большую камеру?

— Найду. Совместные приключения сглаживают разногласия.

— Рядовой Гатауллин, — майор остановил высокого статного парня из второй роты с наливающимся синяком под глазом. — Ты то какого черта влез в драку? Ты же не поляк!

— Сэр, я украинец, а они хохлы. Мои предки со времен Витовта за Польшу воевали. Род от сарматов ведем. Не как эти гречкосеи, рагули.

— В последний раз. Ты воюешь за Америку, Польшу защищаешь от русских, а не от хохлов. Понял?

— Так точно. Только, сэр, разрешите? Хохлы это и есть русские, только дикие.

— Я не различаю, рядовой. Восемь суток ареста.

После того как арестантов, вывели, майор Стинг задумчиво смотрел им в след.

— Рихард, у вас в интербригадах такое же творилось?

— Нет. Люди были другие.

— Все люди одинаковы. Дерьмо. Особенно те, кто не смог найти себя в жизни.

— У нас изначально накачивали на тему интернационализма и за все прогрессивное человечество против фашистов. Отбор соответствующий, случайные не попадали, — Рихард опустился на стул и забросил ногу на ногу.

— Фашистов мы перед собой не увидим, итальянцы только у нас в дивизии, а вот насчет межнациональных предрассудков стоит эту восточно-европейскую шваль вздрючить.

— Только Блейду не поручай. Он дурак, — пассаж о «восточно-европейской швали» Рихард пропустил мимо ушей.

— Другого у меня нет. Кто в интербригадах занимался идеологией, накачкой и правил мозги солдатам?

— Комиссар. Второй человек после командира. Их специально отбирали и готовили, — основное Рихард опустил.

Ему вообще не хотелось слишком подробно рассказывать об опыте интербригад. Эд хороший человек. Правильный комбат, но он не наш. Ему не нужно лишнего. Достаточно того, что воюет на нашей стороне.

— Как у нас в Гражданскую. Капелланы комиссару помогали?

— У нас не было капелланов. Все атеисты.

Комбат тихо присвистнул.

Приключение, история с озабоченными национальными атавизмами земляками быстро ушла в прошлое. Уже этим вечером Рихарда Бользена заботили совсем другие вещи. На сегодня в Анкоридже из всей дивизии наличествуют полтора полка. Вся техника, артиллерия, тылы, саперы, связисты застряли в Ванкувере.

Как потихоньку сообщил своим ротным майор Стинг, о выбивании русских с Кадьяка речь уже не шла. Это все отдаленная перспектива, сил на то нет, и флот пока не готов. Проскочить мимо крейсерских патрулей, наверное, можно, но нужно чертово везение. В штабах, конечно ребята гениальные, но и они на такой приказ не способны.

Так что тылы потащат через Канаду тропой славных золотоискателей, да через пару портов на побережье. Последние мало того, что вообще не оборудованы, так еще связаны с цивилизацией узкими грунтовками. Животрепещущий вопрос снабжения и подкреплений. Интересный вопрос. Анкоридж расположился в глубине залива, вокруг скалы и тайга. Очень удобная позиция для обороны, но снабжение раньше шло только морем.

— Нам остается только ждать и надеяться, что ближайшие два месяца в бой нас не бросят. Кстати, есть хорошие новости, -изрек комбат. — Парни из бомбардировочного авиакрыла уверены, что утопили русский линкор.

— Эд, кого именно?

— Черт его знает, на палубе не написано. Летчики клянутся, что он горел и тонул.

Новость хорошая, но Рихард особо ей не верил. Нигде так не врут как на охоте, на войне и о своих подвигах с женщинами.

— А теперь плохая новость, — Эд Стинг постучал пальцами по столу. — Полк снимают с места. Занимаем укрепления на десантоопасном направлении.

— Укрепления хоть есть? — полюбопытствовал Удо Штайер.

— Это мы и выясним. Большая часть нашей техники потерялась. Готовим людей к пешему маршу.