Собственно, там и не спали.

Когда он подъехал, Богдан только привез Вику домой, чуть не волоком втащил вверх в квартиру. Она до сих пор скулила и тряслась. В прихожей как раз был сын Богдана Зарубина Владимир, одевался, чтобы уйти. Увидел его и застыл, испуганно вытаращившись и шлепая губами:

– З-здравствуйте. Отец т-там…

Дмитрию было похрену. Он глянул на мальчишку, лепшего друга его сына Никиты, такого же морального урода отмороженного, и глухо прорычал:

– В сторону.

И прошел в кухню, где горел свет.

А там был Богдан, сумрачный и напряженный, и рядом на стуле вся в соплях, зареванная Вика. Дмитрий остановился напротив. Вика заскулила:

– Папа, клянусь, я не виновата ни в чем! Мне эту наркоту подбросили…

– Подбросили, говоришь? — едко усмехнулся Дмитрий.

А дочь, похоже, осмелела, почувствовала себя в безопасности и вскинулась:

– Да! Вот спроси Богдана! Их всех засадить надо, папа! И клуб их закрыть нахрен!

Отвращение накатывало волнами. Наверное, скажи она правду, признай сразу свою вину, он бы понял. Но вот так изворачиваться, лишь бы прикрыть свой зад?

– А я спросил, — проговорил он издевательски. – Только знаешь, что мне сказали?

Вика аж помертвела и спала с лица. Этим только разозлила его больше.

– Хотела избавиться от меня? – бросил он жестко. – Да будет так. Нет у тебя больше отца, а у меня дочери!

– Папа-а-аа! – Вика завыла, сползая со стула на пол.
– Это Ксения, это она, я ни при чем!

Но он уже не слушал, повернулся к Богдану:

– Что было в клубе? Сколько ты за нее дал?

Это уже был разговор двух мужиков, ничего личного, просто бизнес. Богдан поморщился, но назвал сумму.

– Это все? Больше нет хвостов?

Тот качнул головой.

– Нет, насколько мне известно.

– Хорошо. Завтра с утра решим вопрос по деньгам. А потом я хочу, чтобы ты увез ее, - Дмитрий мотнул головой на вывшую Вику. – Внучку…

– Вероника моя дочь, — мрачно уставился на него Богдан. – Она будет со мной.

Дмитрий хмыкнул, глядя на него. Ведь продажный до мозга костей мужик, но для своих детей на многое готов. Неожиданное качество.

– Как скажешь, — проговорил Дмитрий Ярцев и отошел к окну.

Ночь на исходе, а он не ложился и сна ни в одном глазу.

– Как ты узнал? – спросил тихо.

Богдан так же тихо ответил:

– Вовке позвонил Никита.

– Ясно.

Ясно было только одно - его сын тоже был в курсе. Ну что ж, значит, у них назрел разговор. И да, этой ночью не будет спать никто.

Оттуда он поехал в свой загородный дом. В тот, что он когда-то выкупил у отца. Знаковая собственность, гнездо. Когда-то это имело для него, ублюдка, которого не признавали, решающее значение. Сейчас дом стал ему противен.

Каково это, когда рушится привычный мир? Хреново. Но, может, оно и к лучшему. Он давно уже там не жил, а существовал по инерции.

***

Никиту он вытряхнул из постели, но тот и не спал, по всему видно было, что только лег. Сын в глаза ему смотреть не мог и трясся.

– Папа, я не знал, клянусь. Вика показалась мне невменяемой, она куда-то собиралась на ночь глядя, хотела, чтобы я ее отвез и ждал там. А я…

– Мне позвонить не мог?

– Я… — Никита отвернулся и сглотнул. – Мне было страшно, что ты узнаешь.

– Ну? Узнал я, — Дмитрий Ярцев приблизился к нему. – Изменилось что?

А сын стал просто белый, прошептал едва слышно:

– Что ты собираешься делать, отец…

– Не я, — проговорил он.
– Делать будешь ты. Отныне – ни одной копейки не получишь. Работать пойдешь. Кем хочешь: чернорабочим, грузчиком, бл***!

Никита некоторое время смотрел на него, потом кивнул:

– Хорошо, отец, я понял.

***

Все. Теперь было все.

Но ему нужно было выдохнуть все это, залеплявшее легкие как смолой. Глотнуть немого радости, чистого воздуха. Это было необходимо.

А на дворе уже утро. Дмитрий остановился возле круглосуточного цветочного магазина, набрал целую охапку самых лучших цветов, сгрузил все это на сидение и поехал к Марине.

И вот тогда.

Спала Марина на удивление хорошо. Хотя обычно на новом месте, не в своей постели, ей не удавалось нормально выспаться. Пока привыкнешь к другой обстановке, пока адаптируешься, а тут как-то легко получилось. Видимо, виной всему стресс.

Или вообще какое-то странное состояние души, которому она не могла дать определения, но проснулась она отдохнувшей. Было рано, Марина решила еще некоторое время поваляться в постели. Из-за тонких занавесок пробивался сероватый утренний свет. Опять снежок, а в постели было тепло, уютно. И неожиданно никуда не надо спешить.