Ну почему? Почему все должно оборачиваться так хреново?! Она уже сто раз прокляла себя, что влезла. А эта идиотка Вика… Слов не было цензурных, одни матерные! Зачем вообще надо было связываться с этой дурой?! Она же как обезьяна с гранатой! Невозможно предсказать, что в следующую минуту вытворит.

Надо было срочно что-то делать.

***

Марина к тому моменту уже уехала из клиники. Ее увез начбез Дмитрия Ярцева. Кажется, его звали Виталий Алексеевич. Кошмар какой-то, Марина все время забывала его имя. Неудобно перед мужиком, но у нее нервы расходились.

И да, все от нервов. Потому что вовсе незачем сейчас думать, как тот тип на нее смотрел. Она дернула плечом и отвернулась к окну.

Выдохнула и проговорила:

– Виталий Алексеевич, отвезите потом нас с Дашей домой. Ей нужно к сессии готовиться. А мне… У меня тоже много дел.

Мужчина кивнул.

– Хорошо, Марина Сергеевна, Дмитрий Александрович распорядился. Но вы ничего не ели с утра, как позавтракаете, я отвезу вас.

Надо же, какая забота. Это и злило, и одновременно трогало что-то в душе.

Она снова уткнулась в окно, но тут зазвонил ее телефон. Марина взглянула на экран, звонил сын. Владимир.

Марина приняла вызов. В ее состоянии точно надо было отвлечься от дурных мыслей.

– Да, сын, слушаю тебя, — проговорила, глядя в окно.

– Мам, я хотел увидеться. Вы… ты дома?

Надо же, какая настойчивость, сын рвется к ним уже несколько дней.

И все было бы замечательно и понятно, если бы не одно «но».

По сути, это Марина понимала «задним умом», сын лет с четырнадцати уже относился к ней, как… в общем, не воспринимал всерьез. Для него номером один был отец. Ну конечно. Богдан толкал бизнес, достигал, обеспечивал, а она была так, придаток, нечто маловажное и само собой разумеющееся.

Но это было ясно сейчас, а тогда было просто дико больно, что сын поддержал отца, а не ее. Но все логично. Ибо есть бизнес, и ничего личного. Трудно сказать, понимал ли Вовка в тот момент до конца, что вместе с отцом обобрал ее. Видимо, нет, потому что вывалил ей кучу претензий. Как же. Она ведь развелась с отцом и потребовала раздел имущества. Для него она тогда была чуть ли не врагом. Плохая мать, которая мешает отцу устроить все «как лучше».

Как лучше кому?

Всегда поражалась Вовкиному незамутненному эгоизму, его практичности, способности отбрасывать ненужное. Вроде ж никогда не воспитывала в нем такое. Сейчас об этом сожалеть уже поздно, вышло как вышло. Но пусть никто не скажет, что Вовик забыл о маме, он же потом присылал ей открытки один-два раза в год.

Зато он замечательно дружил с новой папиной женой. Да что уж, он жил там!

Марина прекрасно понимала, что не явись она в дом Ярцевых на Новый год из-за Даши, сын бы о ней и не вспомнил. Или вспомнил. Но это уже не важно.

Это с мужем можно развестись, а дети всегда останутся твоими, и ты будешь любить их, хочешь этого или не хочешь. Владимир ее сын.

– Нет, я не дома, — ответила она.

– А вечером вы будете?
– Вовик, похоже, слегка сник, потому что тон изменился.

Сейчас он наконец четко обозначил, что хочет видеть не только ее. А, может, и не столько. Но у Марины не было ни желания, ни душевных сил копаться в его эмоциях.

– Да, вечером будем. Вероятно. Я не могу точно сказать.

– Тогда я вечером приду, ладно? Я, — Вовка замялся. – Хочу извиниться.

– Хорошо, приходи вечером, если хочешь.

Разговор иссяк. Сомнительно, что Даша после всего вообще захочет его видеть. И да, очень кстати, что Глеб Покровский предложил устроить перевод в Питер.

Стоило вспомнить, и ей снова захотелось туда поехать. Вдохнуть воздух свободы.

Однако они приехали, а Марина и не заметила. Начбез позвонил, им открыли ворота.

***

В больницу Андрей помчался сразу, как только узнал, что брат попал в аварию. Да, у них всегда были непростые отношения, но сейчас на задний план отошло все. У него горело в душе. Ругался про себя, костерил его, но...

Но когда вошел в палату, оказалось, что все не так уж плохо.

Дмитрий уже сидел на койке, махнул ему одной рукой, другая подвязана.

– Пришел? Рад видеть тебя!

Андрей почему-то все это время переживал, сейчас выдохнул с облегчением.

– Как ты? – спросил, подходя ближе.

Дмитрий криво усмехнулся:

– Жить буду. Машина, правда, в хлам, да и черт с ней.

Потом уже другим тоном проговорил:

– Садись, раз пришел.

Прищурился, отвернувшись к окну, потом перевел на него взгляд и выдал:

– Я намерен избавиться от отцовского дома.

Вышло резко и неприятно, как удар, Андрей невольно напрягся. Для него это был не просто дом, знаковая собственность, там прошло его детство. И вот сейчас этот монстр *лядский хочет… Дмитрий все это время смотрел ему в глаза и вдруг произнес: