Это был молодой парень, лет двадцати пяти, может чуть меньше. Светло-каштановые волосы, медово-карие глаза, полные улыбающиеся губы и темные брови, которые каким-то образом округляли его лицо и делали щеки полнее. Увидев такого на улице, скажешь: «Какой симпатяшка».

Он не был связан, я не видела синяков или крови. Он даже не выглядел измученным, а просто недовольным. Похоже, его еще не допрашивали.

– Назови свое имя, - начал Кай.

Парень ухмыльнулся.

– Леви Барнс.

Я вытаращила глаза.

«Это парень Брук?»

– Зачем я привез тебя сюда?

Леви пожал плечами и вальяжно закинул ногу на ногу.

– Может, потому что ты против, чтобы я встречался с твоей сестрой, но, скорее всего, это связано с тем, что я давал показания против своей семьи.

Совет оживился.

– Барнсы… те, что из Милуоки? Это оттуда?

Леви явно обиделся, перестал улыбаться и нахмурился.

– Я не «это», а человек, черт возьми.

Кай проигнорировал его.

– Заприте комнату, - приказал он, глядя на экран.

– Какого черта, Кай? – запротестовала Роуз. – Что ты…

Кай велел ей замолчать и кивнул брату.

Вошли новые охранники и расположились по периметру комнату. Щелкнул замок. Теперь у Кая был полный контроль над Советом.

У меня по спине пробежал холодок.

«Что он задумал?»

Словно прочтя мои мысли, Кай кратко посмотрел на меня и повернулся к Леви.

– У тебя есть секрет, связанный с моей семьей, верно?

– Что здесь происходит, Кай? – Роуз встала.
– Мне не нравится быть пленницей. У всех нас здесь есть свои люди. Моя семья уничтожит твою, если...

– Ты меня достала!
– рявкнул на нее Кай.
– Сядь на задницу, сиди ровно и слушай!

Роуз села. У нее дрожали губы. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.

– Беннет, ты не имеешь право говорить так… - вступился за нее Ричард, но Кай его прервал.

– Имею!
– Он ожег Совет взглядом.
– Заткнитесь все, и дайте мне закончить. Давай, Леви, расскажи для чего наняли твою семью.

Бойфренд Брук провел рукой по волосам.

– Так все из-за этого? Слушай, чувак… - Леви попытался встать, но охранник толкнул его обратно на стул.
– Я вообще не при делах. Это все мои дяди. Таких козлов, как они, еще поискать. Просрали весь семейный бизнес. Несколько игорных сетей – вот и все, что осталось.

Кай подождал, пока он закончит и повторил, выделяя каждое слово:

– Расскажи… для… чего… наняли… твою… семью.

Леви выругался и затряс головой.

– Не могу, - проскулил он. – Пожалуйста, не заставляй меня. Я люблю твою сестру...

– Не любишь. Сам сказал, что это интрижка.

– Знаю, знаю, но есть чувства, чувак. Я ведь собирался… - он замолчал, подбирал слова, а может просто тянул время.
– Я спрятал ее в Миннеаполисе, а потом собирался увести в Мексику, и там жениться. А насчет моей семьи… Местные копы подкинули мне детскую порнографию и сдали федералам. Те стали угрожать, что посадят, если я не буду сотрудничать. Но я ничего важного им не рассказал. Так, мелочевку…

Чем больше Леви говорил, тем глубже копал себе яму.

У меня противно засосало под ложечкой.

«Это он поселил Брук в том доме? А те, кто там жил, его приятели? Партнеры по мерзкому бизнесу?»

– Хватит юлить. Рассказывай. Быстро!

Кай говорил тихо, но горе было тому, кто его ослушается. Леви это понял и задергался на стуле, как в припадке.

– Черт, черт, черт!
– он снова провел рукой по волосам. Наверное, такая нервная привычка.
– Ладно. Хочешь знать, что они сделали? Убили вашу мать.

Таннер считал, что их мать умерла от сердечного приступа, и теперь стоял, как громом пораженный. Я очень за него переживала. Некоторые члены Совета тоже смотрели на Таннера с сочувствуем, но не все. Роуз, Ричард и пожилой мужчина боязливо озирались на охранников.

Вероятно, на встречи Совета запрещалось проносить оружие, и теперь они были легкой мишенью для того, что Кай замышлял дальше.

– Подробнее, - велел он.

Леви посмотрел на Кая. Его нога начала подпрыгивать вверх и вниз.

– Ты грязный ублюдок, ты знаешь?

Кай шагнул ближе.

– Говори или я возьмусь за тебя всерьез. С большим удовольствием.

– Ладно, - Леви вздрогнул.
– Моим дядям заказали убийство, но так, чтобы все выглядело как ограбление. Сначала заказ был только на женщину, затем добавили мужчину.