Жена от такой отповеди вскинулась, сверкнула глазами и, излучая негодование каждым движением, покинула кухню оставив меня наедине с кружкой чая. Я сделал глоток ароматного напитка и отставил ее в сторону. В голову лезли дурные мысли, о том, что теперь домашнюю еду нужно будет пробовать осторожно. А то еще отравит меня благоверная, вот хохма-то будет. Вздохнул, с определенным трудом заставил себя не думать о семейных неурядицах…

— И еще одно. — Я подвинул Чебрикову листок с данными на Чикатило. Имя, год рождения, место проживания. — В Ростове орудует маньяк, убивает маленьких девочек. Милиция, к сожалению, поймать его не может, и… Вообще мало что может, если честно. Более того, одного человека за эти преступления уже расстреляли.

(Чикатило А. Р.)

— Как же так? — Нахмурился председатель, Андропова можно винить в очень многом, но при нем в комитете к подобным вещам стали относиться гораздо аккуратнее, уж точно просто так гэбисты сажать человека по расстрельной статье бы не стали. В МВД же, особенно после смены Щелокова на Федорчука творилось совсем черт знает, что. Смена министра внутренних дел у меня была задачей наивысшего приоритета, однако просто так сделать это было нельзя. Федорчук был ставленником Щербицкого, и смена главного милиционера обязательно бы стала поводом для очередного витка аппаратных войн. Нацмены в Политбюро уже кажется почувствовали, что ветер дует в новом направлении и просто так давать им повод к объединению не хотелось. А так, если представить все в виде полной импотенции МВД, можно не только снять Федорчук, но и на Щербицкого тень бросить, мол что это вы за кандидатов таких рекомендуете, которые невинных людей расстреливают в маньяков оставляют на свободе.

— А вот так. Такая вот у нас социалистическая законность. Милиции, вернее лично Федорчуку у меня доверия нет ни как человеку, ни как профессионалу, поэтому нужно все сделать быстро, найти этого урода, взять, собрать доказательную базу, так чтобы комар носа не подточил, — я помолчал немного и нахмурившись добавил, — ну и изначальный сигнал оформите там как-нибудь. Или анонимкой или по своей линии работу оперативную проведите, сами разберетесь. Ты понимаешь, да?

— Конечно, Михаил Сергеевич, имя генерального тут не всплывет, я гарантирую.

— Хорошо, тогда еще вот такой вопрос… — Я замялся на секунду, не зная, как правильно подойти к этой теме, но потом просто спросил «в лоб», — у нас есть контакты с западными газетами? Если нужно будет слить какой-то горячий и дурно пахнущий материал так, чтобы он гарантированно не прошел незамеченным, но при этом и на СССР потом в качестве источника выйти не получилось бы.

— Найдем, — пожал плечами Чебриков. Ну да, слив в «Шпигеле» о Романовском сервизе явно не из воздуха возник, кто-то же его проплатил. Память Горби точного ответа на этот вопрос не содержала, однако сам реципиент был уверен, что это люди его патрона постаралась и я в общем-то придерживался того же мнения.

— Хорошо, тогда давайте вот эти материалы попробуем опубликовать, — я придвинул Чебрикову тоненькую папочку, где на десятке страниц расписывалась история так называемых «сирот Дюплесси». Был такой премьер-министр в Канаде в середине века, католик, антикоммунист и просто прекрасный человек, при котором несколько десятков тысяч детей были забраны у родителей с неправильными политическими и религиозными взглядами. Над детьми при этом издевались по-всякому, а уже сильно позднее рядом с одним из приютов нашли захоронения с двумя тысячами «неучтенных» тел. Отвратительнейшая история в духе «почеши либерала — найдешь фашиста». В моей истории достоянием гласности она стала несколько позже уже в конце 90-х, но смысла ждать лишние 15 лет просто не было.

— Можно? — Председатель КГБ указал глазами на бумаги.

— Конечно, — кивнул я в ответ. Не то чтобы конкретно к нынешнему правительству в Канаде у меня имелись какие-то особые претензии, чтобы работать против них адресно. Нет, были моменты, которых хотелось бы не допустить типа образования американской зоны свободной торговли, но до этого все же оставалась еще прилично времени, да и международная обстановка, я, во всяком случае, на это сильно надеюсь, в начале 1990-х тут будет совсем иной. Но вот протестировать сами возможности набрасывать «говна не вентилятор» из-за забора хотелось очень сильно. Благо вот таких тайн, которые в эти времена тайны, а в будущем станут достоянием общественности, у меня в голове хранилось великое множество. Величайшее!

— Это правда?

— Чистейшая, я бы даже сказал — рафинированная. Вопрос только в том, как ее подать, так чтобы материал выстрелил. В этом деле я полагаюсь на вас.

— Сделаем в лучшем виде. Опубликуем в Южной Америке аккуратно материал, чтобы на нас не подумали, потом уже подключим газеты соцблока по полной и устроим такой ор, чтобы за океаном просто не смогли не услышать. А потом уже дополнительно простимулируем кое-каких редакторов, чтобы на месте эту тему не замотали и раскрутили до конца. Тем более, если там действительно тела похоронены в таком количестве, скрыть всю ситуацию будет невозможно, — Чебриков кинул еще один подозрительный взгляд через стол, как бы еще раз желая убедиться, что я ему не пустышку пытаюсь втюхать. Я только кивнул, соглашаясь на озвученный план действий и «благословляя» главного гэбиста на «ратные подвиги».

— Ладно, хрен с ним, — я поставил опустевшую чашку с чаем, встал и подошел к окну. По ту сторону стекла уже было совсем темно, в эти времена даже такой большой город как Москва еще не имела поражающей воображение ночной иллюминации, и засветка с ее стороны даже на небольшом удалении от центра практически не ощущалась.

Так же темно было и на душе, то, что с Раисой Максимовной нам не по пути, я понимал сразу, но и портить отношения окончательно тоже не хотелось. Развестись в советских реалиях у меня не получится, даже если совсем рассоримся и разойдемся, так что, видимо, тащить этот воз мне придется до конца. Можно примерить на себя роль Отелло, но, боюсь, товарищи по партии не поймут. Куда не кинь, всюду клин.