Начал, тем не менее, я довольно мягко.

— Видишь ли, Иван, — на этот раз я даже остановился, чтобы не на ходу такое объяснять. Да и место было довольно уединённое, вход в тот самый сквер, где мы с Леви вчера вечером встречались. — Здесь общество сословное. Дворяне, мещане и вот это всё. Никто не поймёт графа, если он начнёт слуг отпускать направо и налево. Да ещё и деньгами снабжать.

— Да что ты? — деланно удивился собеседник, останавливаясь напротив. И глазами наглыми уставился, мол, что ещё умного скажешь.

Очень захотелось врезать по морде. Желательно, усилив кулак «ударом». Самую малость, чтобы не убить, но парочку зубов выбить.

— Так и есть, — продолжая сохранять спокойствие, кивнул я. — Но это бы ещё полбеды. В конце концов, никто вслух мне претензий озвучивать не станет. Как ты правильно заметил, я всё же граф.

— Ну вот видишь! — оскалился соотечественник, в очередной раз активируя желание пересчитать ему зубы. — Это не проблема!

— Всё верно. Но есть другая, и куда более серьёзная. Главная проблема в исполнении твоей просьбы в том, что я не хочу тебя отпускать. Мне под боком не нужна твоя самодеятельность. Я ведь понимаю, чем примерно ты планируешь заняться. И мне это не нравится. Во-первых, потому, что впутает меня в твои игры и бросит на моё имя тень. Ведь все возникающие в твой адрес претензии будут адресованы мне, как твоему благодетелю. Что мне совсем не нужно — репутация для дворянина важнее денег. А во-вторых, твой паразитический стиль жизни кажется мне мерзким. И здесь ты его продолжать не будешь. Поэтому я не буду тебя отпускать. И оставлю рядом с собой тем, кем ты и являешься. Своим слугой.

— А удержишь? — взгляд Догуляя остался таким же наглым, но что-то в глубине мелькнуло. Не страх, нет. Настороженность. Он был опытным зверем, битым. И чувствовал искренность. А я душой не кривил.

— Даже стараться не придётся, — доброжелательно произнёс я.

Ростом он был повыше меня, примерно на голову. Чем решил воспользоваться, подойдя чуть ближе, нависнув надо мной. Я же, пользуясь любезно предоставленной им возможностью, просто положил руку ему на предплечье.

Секунду или две губы мужчины ещё кривила дерзкая ухмылка. Видимо, он считал, что у нас намечается этакая игра в гляделки, где проигравший будет вынужден отступить и признать условия победителя. А потом сменилась на гримасу боли. В глаза выплеснулась паника. Он дёрнулся, пытаясь освободится от моей хватки, но не смог. Усиленная магией земли, моя рука держала его крепко.

— Что ты делаешь? — прохрипел он севшим голосом. — Перестань!

Он в самом деле не понимал. Одно дело — мёртвая хватка шестнадцатилетнего пацана, которой он удерживает крепкого мужчину без всяких видимых усилий. Это ещё можно как-то объяснить. Но что делать с разливающейся по телу слабостью и внезапными, но очень острыми уколами в области сердечной мышцы?

— Ты ведь слышал, что в здешнем обществе у дворян есть магические способности, да? — спокойно проговорил я, всё крепче сжимая его руку. Сломать не сломаю, но синяки точно останутся. — Тебе должны были сказать перед Переходом. И так вышло, Иван, что я тоже теперь принадлежу к числу одарённых. Ты вот говорил про то, что я граф, но забыл о мелочи. Между этим словом и другим — маг, стоит знак равенства.

— Прекрати!..

— Не всегда, согласен. Бывают и бастарды, в целом по стране довольно много слабеньких магов без благородного происхождения. Но даже их силы хватит, чтобы размазать тебя по ближайшей стене тонюсеньким слоем.

— Мне больно!..

— Но я не они. Владею родовым даром, который оттачивался местными аристократами на протяжении столетий. Представь, что я смогу с тобой сделать?

— Хватит!.. Я понял…

— Не уверен. Видишь ли, я пытаюсь донести до тебя очень простую мысль, Иван, — продолжил говорить, понемногу усиливая, как сжимающие его предплечье пальцы, так и невидимое воздействие на организм. — У тебя нет никаких шансов выжить в этом мире без меня. А ты сразу пытаешься сделать из меня врага. Такого, против которого у тебя ни в открытом противостоянии шансов нет, ни в попытке напасть со спины. Моя магия уничтожит тебя раньше, чем ты успеешь сказать «отче наш». Это название молитвы в местном культе, если ты не знал.

Последнюю фразу пришлось пояснять. Догуляй ведь проигнорировал уроки социализации в новом мире. Придётся мне его учить. Столько обязанностей у начинающего синьора! Когда своими делами заниматься?

— Мне нечем дышать!..

— Это стенокардия. Я запустил в твоём организме приступ этого заболевания. Сложность дыхания, боль в груди, головокружение — это тоже от неё. Можно немного усилить давление, подвести к ишемии. Снизить или полностью прекратить кровоснабжение в органах, создать серьёзный «кислородный голод» — гипоксию в них. Хочешь попробовать?

— Прошу, нет!..

Больше не в силах стоять на ногах, профсоюзный босс из моего мира упал на одно колено. Со стороны выглядело так, будто он внезапно решил принести мне клятву в верности. Или делал предложение… Нет, пусть будет клятва в верности!

— Я и не думал тебя убивать, Иван. Было бы странно потратить столько усилий, доставить твоё энергетическое тело в новый мир, и потом лишить жизни. Это абсолютно нерациональное использование ресурсов. Уж кому, как не тебе, этого не понимать.

Говорили мы на родном для нас обоих языке, так что прослушки я не опасался. Да и место для укрощения строптивого выбрал с умыслом. Наружка Тайной Канцелярии могли отлично меня видеть, но вот подслушать — никак. А уж какие выводы они из этой сцены сделают, меня мало интересовало. Я взял на себя ответственность за этого человека, так что был в своём праве.

— Не убивай!..

— Надеюсь, не придётся. Если ты постараешься уложить в своих крошечных мозгах одну простую мысль. Ты больше не на вершине пищевой цепочки, а в самом её низу. У тебя нет документов, социальный статус на самом дне, и твоё благосостояние и даже жизнь — полностью находятся в моих руках.