Xальм (потерянно). Почему вы меня предали?! Вы же могли получить от меня еще много больше денег... (Ревниво.) Но вам и Альфа наверняка давала деньги? Она всегда питала к вам необъяснимую слабость.

Винценц. Послушайте, доктор, долгие годы мы с Альфой не виделись. И теперь вы предлагаете мне деньги за то, чтобы наша с нею встреча дала вам повод возбудить дело о разводе: я должен либо спровоцировать ситуацию, как говорится, своими силами, либо высмотреть что-нибудь, наблюдая, как этот вот благоприличный господин провожает Альфу домой. И все же вы ошиблись во мне, я ваши деньги не взял...

Xальм. Да что вы говорите?!

Винценц. Я ваши деньги не взял, я позволил вам всучить их мне, а это большая разница. Впопыхах я не смог отказаться. А без умения принимать человеку нельзя. К тому же таким манером я до последней минуты имел выбор: обмануть ли мне ваше доверие или доверие Альфы, и это было весьма приятно, поскольку гарантировало известную самостоятельность; вы ведь знаете, я слегка неравнодушен к Альфе. Но почему вы после стольких лет в браке действуете так гнусно?

Xальм. Придется сказать, и я скажу: все из рук вон плохо, сил нет больше терпеть, я так несчастен!.. (По слабости характера плачет. Промакивает козлиную бородку.) Что до Альфы, то я иллюзий себе не строю. Женщины меня вообще мало интересуют - сплошной жирок и претензии. Но как раз в этом плане Альфа очень мне под стать: она ни в грош не ставит мужчин и не выносит бабской шумихи вокруг любви.

Винценц. Тсс! (Жестом показывает Хальму, чтобы он говорил потише.)

Xальм. Не волнуйтесь: она если уж заснет, то спит крепко; в ней есть что-то на удивление мальчишеское; мы могли бы жить так счастливо. И потом, я же, как вы знаете, беллетрист...

Винценц. В свое время я вам советовал всерьез заняться антиквариатом.

Xальм. Смею надеяться, что чужой совет никогда не был вам нужен так же мало, как мне ваш. Я покупал то, за что ратовал, и ратовал не вслепую, а значит, ратовал я за то, что покупал. Мое благосостояние развивалось в согласии с моими убеждениями. Я отнюдь не стал тем ничтожеством, каким вы некогда изволили меня представить.

Винценц. Господи! Это же было всего лишь соперничество, и не более того. Когда мнишь, что женщина любит тебя, невольно норовишь возвести на ее мужа напраслину. (Подает кофе.)

Xальм. Вот то-то и оно! Альфа - самая тщеславная особа на свете, и я куда серьезнее, чем она, отношусь к мужчинам, которые ее любят. Но ей непременно хочется иметь все. Пока мужчина не порабощен, она пленяет его своими речами, потому что, как дитя, играет новыми словами и оригинальным ароматом его профессии. У нее целая коллекция чудеснейших профессиональных запахов.

А эти болваны и рады размякнуть! Воротиле дельцу она говорит о музыке, музыканта спрашивает о морском сражении при Абукире, а историку зачитывает биржевые котировки. И так со всеми - с одной стороны, льстит каждому своей любознательностью, дает ему почувствовать, что он совершенно уникален, с другой же стороны, закрепощает его, упрекая, что он не другой.

Винценц. Ученому она говорит: вы не делец; музыканту: вы не ученый; дельцу: вы не музыкант. Короче, всем вместе и каждому в отдельности: вы не человек, да? И каждый вдруг замечает, что его жизнь - нелепица, верно? Потому что жизнь действительно нелепица.

Xальм. Я намеренно говорю "болваны"! Ведь атмосферу искусства, которую этакие деловые, сухие, ученые господа лакают, как обезьяны водку, тайком создаю я, разведенный беллетрист! Это мне принадлежат неожиданные, тонкие и глубокие высказывания о любви и жизни, в тепле которых присутствует нечто возбуждающе холодное. Я творю подлинно женственное очарование духа и неопределенные мысли, много более емкие, нежели мысли этих мужчин. Уже который год я создаю все оригинальные идеи художественной одежды и привычек. У Альфы же нет ни одной собственной мысли. Так вот, я - источник духовности, фантазии, пьянящей холодности, я бываю здесь, в этом доме, а эти болваны... думаете, хоть один из них восхищается мною? Считает меня необходимым? Значительным? Признает меня и одобряет?

Через этих людей я мог бы стать одним из авторитетнейших лиц нашего времени, но ведь для всех главное - внешность. Что вообще в жизни, что в любви! Теперь вы понимаете, какая мука для меня быть рядом с этой женщиной?! Я человек думающий, и каждое свое слово могу подкрепить ссылкой на авторов, у которых почерпнул ту или иную мысль; а вот у Альфы это все от меня, нахваталась и щебечет почем зря, а при ее внешности - бюст, бедра и прочее соответствующий прием обеспечен. И что самое скверное - мужская натура, скрытая под ее ребячливой женственностью, делает ее еще привлекательнее, но во мне-то мужской натуры куда как поболе, чем в ней, и я, именно я должен наблюдать, как подлинная заслуга отступает перед своей жиденькой, сытой копией!!

Поневоле потеряешь веру в ценность мира, и жить с нею рядом просто невмоготу!

Теперь вам понятно, что я хочу наконец-то отомстить? Раз уж я поставщик, так хотя бы продам ее. Этот деляга решил жениться на ней, как все, но он единственный, за кого она, пожалуй, пойдет, ведь у него прорва деньжищ. Вот пускай и платит за нее. Возместит мне убыток! Признает мой вклад!

Винценц. И этакий шантаж, как вы полагаете, в каком-то смысле легче легкого позволяет подзаработать, а? С плеч долой?