Xальм. Не помню, была ли у меня и такая мысль. Может, и была. Мало ли что в голове мелькнет.

Винценц. К тому же это сущий пустяк по сравнению с главным...

Довольно громкий звонок.

Это женихи. Откройте, вы лучше меня знакомы с обычаями этого дома.

Хальм идет отворять. Винценц между тем относит Бэрли чашку кофе. Хальм

возвращается с гостями.

Хальм (пятится задом, направляя гостей в темноту комнаты). Тсс! Здесь мы накроем праздничный стол. (Пододвигает стол.)

Господа сначала вежливо толпятся в дверях, предлагая один другому пройти

первым, затем все же входят.

Политик. Замок внизу, видимо, сломан, я не мог отпереть. Иначе, господа, я бы давным-давно поджидал вас здесь; у старинного испытанного друга есть свои привилегии! (Победоносно поднимает кверху английский ключ.)

Молодой Человек. Что? Замок? Нет, все дело наверняка в ключе, потому что запирал я без помех. (Показывает точно такой же ключ.)

Политик. Как? Что такое? Откуда у вас этот ключ? (Поворачивает его, рассматривает со всех сторон и констатирует полное тождество.)

Молодой Человек (кому-то третьему). А у вас, значит, нету?

Политик (Молодому Человеку). Но за какие заслуги? Что вы совершили в жизни? Молодой человек, какие у вас права на этот ключ?

Молодой Человек. Но, господа... я здесь новичок... не знаю... вы все стояли у парадной... я же представился вам на лестнице?..

Между тем все достали такие же ключи и сравнивают их между собой. У одного ключ был на цепочке вокруг шеи, у другого - в кармане брюк, у третьего - в футлярчике.

Музыкант (Политику). Вы уже стояли в парадной, когда я подошел... я понятия не имел, что у вас тоже есть ключ...

Ученый (обоим). Я смотрю - стоят два господина... день не мой...

Реформатор. Н-да, если 6 я знал; но вы все мерзли возле парадной, когда я пришел...

Политик. Моим ключом как раз и не запирали...

Все. Мы даже не подозревали!..

Молодой Человек. А я вообще ничего такого не думал. Пришел последним и отпер, потому что именно для этого и получил накануне ключ.

Политик. Что? Вы открыли парадную?

Молодой Человек. Я, а то кто же?

Все. Она вдруг открылась. Я думал... Вы что-нибудь подумали?.. Нет, мне все показалось совершенно естественным. Вообще-то я над этим не задумывался, наверно, решил, что сам и отпер! (Наперебой, один другому.) Но скажите, давно ли у вас есть ключ?

Xальм (подходит, возмущенный шумом). Послушайте, господа, вы же разбудите Альфу, а у нас еще ничего не готово! Ну что тут особенного? Каждому охота поболтать в полной иллюзии своей исключительности, для того и требуется распределение и ключи, иначе соседи по дому Бог знает что подумают.

Музыкант (себе под нос). И все-таки это явное недоразумение. (Отходит в сторону.)

Политик (Хальму). Ну уж вы-то определенно без ключа?!

Молодой Человек. По-моему, с этим господином я еще не знаком. Мое имя Марек...

Xальм (снисходительно). Апулей-Хальм.

Политик. Он не нашего круга, он - муж, хохо...

Xальм. Тесс! Не шумите так...

Политик. Серьезно, он не входит в число друзей собственной жены. Альфа не любит, когда ей напоминают о нем. Живут они раздельно. Нет, правда, что вас сюда привело, да еще именно сегодня?

Xальм. Все и вполовину не так скверно, как вам кажется, господин национальный советник. (Отвлекая его.) Смотрите!

Показывает на Музыканта, который положил на праздничный стол открытую

партитуру, намереваясь что-то написать в ней карандашом.

Политик. Музыканты все-таки люди смешные.

Ученый. Собственно говоря, абсолютно не от мирасего.

Все. Вот вы способны понять, как человек может быть музыкантом?

Музыкант (тем временем один, забыв обо всем). В сущности, мир - это музыка. Вершина всего. Благодарю Тебя, Господи, что остальным неведомо, что Ты даровал душу ангела Твоего, Альфы, мне одному. (Возвращается к другим, по дороге столкнувшись с Ученым, который идет к столу.)

Ученый (проходя мимо). Вы всерьез думаете, что доставите Альфе радость музыкальной партитурой?

Музыкант (стоя вместе с другими). А вот вы способны понять, как человек может быть историком?

Ученый (один, забыв обо всем). Я не настолько безвкусен, чтобы сравнивать себя с Бетховеном. Но допустим, я - Бетховен: как я это докажу, не будучи одновременно историком?! Благодарю Тебя, Господи, что Ты пробудил в этой женщине чутье к объективности, чтобы укрепить во мне веру в мою профессию. (Возвращаясь к Реформатору.) О, это всего лишь "Психология" Эшенмайера, известная благодаря тому, что во втором издании своего "Введения в философию" Хербарт упоминает ее вместе с именем автора, тогда как во всех других изданиях называет просто "самым абсурдным из множества абсурдных подражаний" Кристиану Вольфу.