Гитлер всегда гордился своим умением мгновенно выделять из потока информации главную мысль. Оно его не подвело и в этот раз:

— Вы хотите сказать, адмирал, что у русских очень мало этой сверхсовременной техники: как танков и самоходных пушек, так и авиации?

Канарис в очередной раз проявил осторожность:

— Мой фюрер, к настоящему моменту у меня нет ни единого факта, дающего основание для противоположного вывода. Однако позволю себе повторить: проверка всех сведений необходима.

Не лице вождя появилось выражение легкого неудовольствия.

— Вы, адмирал, чрезмерно осторожны. В вашем распоряжении оказались ценные стратегические сведения, а мне пришлось их вытаскивать чуть не клещами. И как результат: рейхсминистр иностранных дел опередил ваше ведомство в оперативности.

При этих словах Риббентроп наклонил голову, тщетно пытаясь скрыть улыбку победителя.

— Сколько вам потребуется времени, адмирал, чтобы провести ту проверку, насчет которой вы так обеспокоены?

— Не меньше двух недель, мой фюрер.

— Вы еще раз ошиблись, — жестко ответил Гитлер. — Ровно две недели и ни минутой больше. Вы должны оценить степень стратегической угрозы, адмирал.

— Ваш приказ будет выполнен, мой фюрер!

Гитлер деловито повернулся к министру иностранных дел:

— Мой дорогой Йоахим, эти снимки должны попасть к нашей военной разведке. Они все же больше компетентны в анализе военной техники, чем ваши люди, хотя выражаю вам благодарность за отличную работу. Быстрота мышления и действия! — экзальтированно воскликнул фюрер. — Умение представить сведения не тогда, когда получится, а тогда, когда они нужны!

Глава военной разведки еще раз почтительно наклонил голову. Это также позволило ему скрыть удовлетворение. Из весьма неприятной ситуации выйти удалось с минимальными потерями.

Заканчивался январь 1940 года.

Доктор Бурденко делал обход. Это была его обязанность как лечащего врача, но также долг как ученого. Все же эти загадочные методики и материалы впервые были применены в клинической практике.

Лейтенант Перцовский, лежа на своей кровати, думал весьма позитивно. Он из разговоров с соседями прекрасно понимал: то, что ранение не болит сейчас, совершенно не означает, что оно не разболится при ходьбе. Он не знал, сколько придется лежать, но был уверен: рано или поздно передвижение на своих двоих предстоит. Осталось лишь спросить об этом доктора. И эта возможность вошла в палату вместе со свитой.

— ДОвайте ПОсмОтрим, — прогудел Николай Нилович с сильным оканием. — ЧтО у нас тут? Кхм… ЧтО ж, если так дальше пОйдет, то рОзрешу вам через неделю хОдить на кОстылях.

Бурденко был настолько доволен результатом осмотра раненого, что это заметили все, в том числе сам пациент. По этой причине Марк осмелился на вопросы:

— А дальше что, профессор? Мне бы скорее снова в часть…

Среди свиты прошелестел шепоток.

— ТОрОпитесь, м ОлОдОй челОвек, — в гулком голосе хирурга прозвучала укоризна. — КОсти дОлжны вОсстОнОвиться. Два месяца! Не меньше! А ПОтОм вынуть тОт стержень, кОтОрый сейчас их держит. А пОсле кОмиссия решит, мОжнО ли вам служить.

Николай Нилович сознательно не стал рассказывать молодому лейтенанту все подробности лечения и восстановления — а там можно было насчитать намного большее количество этапов. Точно так же профессор не стал просвещать пациента насчет того, что он был первым, кого прооперировали по новой методике — правда, тот уже был в курсе. Не было ничего сказано насчет врачебного риска, тем более, что результат явно получился хорошим.

Нахальство не изменило Перцовскому. В результате он спросил:

— Профессор, а как мои шансы нормально ходить?

Бурденко читал методички более чем внимательно. Результаты там описывались, но опытный хирург на основании громадного опыта высказался весьма осторожно:

— Обещаю, чтО к перемене пОгОды рОнение будет ныть. ЧтО дО игры в футбОл — не ручаюсь. — тут палец врача наставительно взделся к потолку. — НО если все пОйдет хОрОшО, то хОдить будете без усилий. ХрОмОта, вОзмОжнО, Останется.

Предвидя, что лейтенант может продолжить расспрос, Бурденко повернулся к сопровождающим врачам и ординаторам и стал раздавать указания.

Несколько иначе сложился осмотр лейтенанта Кравченко.

По окончании осмотра Бурденко вывалил на голову Валентины полный боекомплект оптимизма.

— Вам пОвезлО, милая. ВО-первых, зОживление идет быстрО. ВО-втОрых, пОзнакОмьтесь: это инженер Лернер ВлОдимир ИсаакОвич. Он Объяснит вам, чтО есть нОвейший прОтез кисти.

И с этими словами врачебный персонал удалился.

Сначала лейтенант чуть удивилась, что рассказывать о медицинском устройстве будет человек, не являющийся врачом. Но, чуть подумав, решила, что уж коль скоро советская наука и техника дошла до таких вершин, как ее Ми-28, то и протез наверняка сложный. И приготовилась слушать.