Хм, какая-то каша из топора. Все это делают обычные психологи без Дара и прочей мистики. Темнит Татьяна-Тамара. Достаю корочки:

— А теперь скажите мне, каков на самом деле ваш Дар, Татьяна Михайловна.

Женщина теряется, бледнеет, прикусывает густо накрашенную губу. Смягчаю тон:

— Мошенничество и прочая уголовщина в сферу интересов моей организации не входят. Просто расскажите правду о вашем Даре — и я уйду.

Татьяна чуть оживляется:

— Я могу даже показать. Такая глупость, право же… Семнадцатого декабря у меня не работала зажигалка.

Достает из сумочки пачку тонких сигарет, извлекает одну, пристально смотрит на ее кончик — и тот вспыхивает. Тут же тушит сигарету о пачку, бросив быстрый взгляд на огонек пожарной сигнализации.

— Но я правда не мошенница! Я — дипломированный психолог, дважды повышала квалификацию, каждый год прохожу супервизию! У меня пятнадцать лет стажа. Я действительно помогаю клиентам ровно в тех рамках, в которых это возможно. Просто, понимаете, народ сейчас неодаренных вовсе не держит за специалистов…

— Понимаю, во всех сферах такое… А куда вы уезжали на цифровой детокс?

Женщина тяжко вздыхает:

— Можете обещать конфиденциальность? В частную клинику неврозов. Если надо, могу выписку прислать, телефон их дать… Понимаю, «врачу, исцелися сам». Но это не является противопоказанием для моей работы! Наоборот… лучше понимаешь чужие проблемы.

Записываю телефон, потом встаю из-за стола:

— Ясно-понятно. Спасибо за сотрудничество, Татьяна Михайловна.

— А насчет своих женщин вы бы в самом деле к психологу обратились, — говорит Татьяна, когда я уже подхожу к двери. — Вам надо бы разобраться в своих чувствах…

Вот еще глупости. Некогда мне в ощущениях ковыряться да травмы мусолить. Оборачиваюсь:

— Это была не моя история. Просто оперативная легенда.

— Да-да, разумеется, я так и поняла.

Чувствую на спине ее тяжелый взгляд, пока закрываю за собой дверь.

Олег, ждавший на лавочке у подъезда, вскакивает, когда я подхожу. Отрицательно качаю головой:

— Не, тетенька мимо кассы. Прикинь, оказывается, «цифровой детокс» — это психушка. А еще Дар не тот, и в целом… Прав был Юрь Сергеевич — у женщин обычно интересы мелкие. Сейчас ребята алиби пробьют, но в целом можно переходить к следующим кандидатам. Много прислали?

— Пока одного. Довольно вероятный виновник торжества. Выборочно слепой. Встречал таких?

— Сам с ними не общался, но читал про эту шнягу…

Выборочно слепые встречались редко, но обсуждалось это явление широко, особенно сразу после Одарения. Тогда многих мучил вопрос — может ли Дар причинить вред своему носителю. По всему выходило, что может, и еще как. Например, случаев воскрешения мертвых не зафиксировано, но когда проанализировали список пропавших без вести после Одарения, среди них оказалась велика доля тех, кто недавно потерял близкого человека. Возможно, каким-то образом они попали туда, где встретились с дорогими покойниками; но чем это отличается от обычной смерти?

Тогда же много обсуждали выборочно слепых — ими стали люди, отчаянно желавшие, чтобы нечто ненавистное им исчезло из мира. Исчезло оно, однако, только из их поля зрения. Выборочно слепые просто перестали видеть то, что было им отвратительно. У тех, кто ненавидел татуировки или неэстетичные, с их точки зрения, прически, жизнь не особенно изменилась, им даже стало немного легче. Куда хуже пришлось тем, кто перестал видеть машины, нарушающие ПДД, или пьяных, или гопников, или открытые канализационные люки. Для них был разработан международный символ — глаз, частично закрытый ладонью. Помогало это слабо — многие стали жертвами несчастных случаев в первый же год после Одарения.

Да, эти люди мечтали изменить мир, а не покалечиться или вовсе свернуть себе шею на ровном месте.

— А что у нашего кандидата с алиби?

— Мутно как-то… С работы его уволили четыре месяца назад. Был программистом, сеньором, зарабатывал неплохо. С тех пор особо нигде не светился. Платежи с карты шли, правда, но в основном автоматические. Например, жратву он заказывал с доставкой, настроил автооплату на полгода вперед. Вроде еду доставляли и склада коробок у двери никто не заметил — но ее вполне могли соседи воровать или бомжи, теперь концов не найдешь. Есть период в три недели, когда кандидат вручную ничего не покупал. Может, просто хикканствует потихоньку, а может, катался на эту их випассану, после которой Дары мутируют.

— Что ж, надо ехать, проверять его.

— Да, сейчас такси вызову…

В приехавшем по вызову такси не работает кондиционер и удушающе пахнет химозным ароматизатором. Оно привозит нас на пустырь, среди которого торчат серо-бурые десятиэтажки — половина балконов застеклена вразнобой, половина так и стоит голой. Дребезжащий лифт поднимает нас на восьмой этаж. Подходим к не новой, но крепкой металлической двери и прислушиваемся. Сперва все тихо, а потом вдруг раздается короткий мужской крик, полный то ли ярости, то ли боли. Тревожно смотрю на брата, но он только закатывает глаза и чуть улыбается: